"Александр Дюма. Ночь во Флоренции при Алессандро Медичи " - читать интересную книгу автора

прежней ослепительной красоты.
У Микеле, увидевшего ее еще издали, вырвалось такое горестное,
душераздирающее стенание, что процессия замедлила ход.
- Братья, - еле выговорил он, - молю вас...
Наступившее молчание указывало на удивление кающихся, к которому
примешивалось и некоторая доля любопытства.
Микеле заговорил снова.
- Всего на минуту опустите наземь тело этой девушки. - О братья мои! В
нем заключено единственное на свете сердце, что любило меня, и я хотел бы
сейчас, когда оно перестало биться, в последний раз поблагодарить его за эту
любовь.
Кающиеся составили гроб на порог монастыря и расступились, пропуская к
нему Микеле.
Тот вступил в круг пылающих факелов и благоговейно опустился на колени
перед носилками.
Потом, склонившись к покойнице, он обратился к ней:
- Ведь правда, борение со смертью для тебя, бедное дитя, было менее
мучительным, чем твоя жизнь? Разве смерть, внушая страх одним, не является к
другим той бледной и хладной подругой, что, как заботливая мать, убаюкивает
в своих объятиях и тихо укладывает в ту вечную постель, что зовется могилой?
И не правильнее ли я поступаю, когда, вместо того чтобы проливать слезы над
тобою, бедная моя малютка, восславляю Господа, призвавшего тебя к себе?..
Прощай же, Нелла!.. Прими мое последнее прости. Я любил тебя, бедная дочь
земли! Я всегда буду любить тебя, прекрасный ангел небес! Прощай, Нелла!.. Я
вернулся отомстить за тебя, живую или мертвую! Спи спокойно, я не заставлю
тебя ждать!
И, нагнувшись еще ниже над умершей, Микеле запечатлел поцелуй на
холодном как лед лбу, после чего поднялся на ноги со словами:
- Спасибо вам, братья. Теперь вы можете возвратить эту прекрасную лилию
земле, ее произрастившей. Отныне все кончено для нее, и я, Господи, предаю
дух и тело в руки твои!
Затем, потупив голову и сложив крестом на груди руки, Микеле
Таволаччино пошел преклонить колени перед Мадонной.
Кающиеся подняли на плечи носилки с телом, и похоронная процессия
медленно двинулась по виа дель Дилювио; с их уходом площадь снова
погрузилась в безмолвие и мрак, хотя и не опустела.
Три неподвижные фигуры остались стоять на ней: Филиппо Строцци,
прислоняясь к железным украшениям колодца Седжо Капорано, Микеле Таволаччино
на коленях перед Мадонной и, наконец, Маттео, задержавшись перед
монастырскими воротами, привлеченный необычностью зрелища, которое на миг
заставило его забыть о поручении, данном хозяином.

III ФИЛИППО СТРОЦЦИ

Впрочем, только что разыгравшаяся перед их глазами сцена, приведя в
смятение Филиппо Строцци, по-видимому, направила его мысли в другое русло.
Иначе почему, когда Маттео, присмотревшись в темноте и различив под
изящным навесом колодца смутные очертания человеческой фигуры, узнал
знакомый силуэт и приблизился к своему господину, отнюдь не о дочери был
первый вопрос Филиппо Строцци пришедшему слуге?..