"Александр Дюма. Ночь во Флоренции при Алессандро Медичи " - читать интересную книгу автора

- Нет... пока еще нет... но могу быть... и обязательно буду... Отвечай
же мне так, словно суд уже позади. Подумай, ведь то, о чем я тебя попрошу,
касается умиротворенности моих последних часов... Подумай о том, что
осужденному остается не только умереть, ему должно принять смерть
по-христиански, то есть не богохульствуя и не проклиная...
"Благодарю тебя, Господи, что привел сюда этого ангела, дабы вернуть
этому человеку веру, которую он почти утратил", - тихо прошептал фра
Леонардо.
- Что же должна я сделать, отец, чтоб вернуть вам умиротворенность?
Скажите - с этой минуты я подчиняюсь любому вашему приказу.
- Луиза... - торжественно обратился к ней Строцци. - Поклянись мне,
что, когда ты увидишь возведенный для меня эшафот, когда услышишь, что я иду
на казнь, ты не сделаешь и шага к этому человеку, чтоб меня спасти, пусть
даже он тебе пообещает сохранить мою жизнь!.. Клянись мне, что никакого
соглашения не будет между твоей невинностью и его низостью!.. Ибо душой
твоей матери, моей любовью, безграничной, как Божья любовь, клянусь тебе,
Луиза, что этим ты меня не спасешь... Ввергнутый в пучину отчаяния, я не
стану жить... И, потеряв меня на земле, бедное дитя, ты и на небесах не
встретишься со мной!..
Луиза соскользнула на пол и на коленях, чтобы придать обещанию больше
торжественности, произнесла, вложив в отцовские руки свои:
- Отец, отец, я клятвенно обещаю вам это, и, если я нарушу данную
клятву, да покарает меня Господь!
- Это еще не все, - продолжал Строцци, кладя обе ладони на голову
дочери и глядя на нее с безмерной нежностью. - Опасность, преследующая тебя
до моего последнего издыхания, может меня пережить... Вполне возможно, что
герцог, прибегнув к насилию, постарается получить то, чего не смог добиться
устрашением.
- Отец!.. - перебила его Луиза.
- Он способен на что угодно! Он осмелится на все! - резко сказал
старик. - Это негодяй без чести и без совести!
- Господи Боже мой! - прошептала девушка, пряча в ладонях зардевшееся
лицо.
- Луиза, - настойчиво продолжал Строцци, - ты, верно, и сама согласна
скорее умереть чистой и юной, чем влачить жизнь в стыде и позоре?
- Да! Да!.. Сто раз да!.. Тысячу раз да!.. Бог мне свидетель!
- Тогда... - невольно дрогнувшим голосом произнес Строцци. - Если
когда-нибудь ты попадешь этому человеку в руки... если тебе не останется
никакого иного средства вырваться от него... если само милосердие Божье
оставит тебя своей надеждой...
- Договаривайте же... говорите, говорите, отец.
- У меня осталось одно сокровище, что я уберег от чужих глаз: последний
утешитель, верный друг, что должен был сократить мне мучения и избавить от
эшафота вот этот яд...
- Дайте его мне, батюшка! - воскликнула Луиза, поняв, к чему клонит
отец.
- Хорошо, хорошо, Луиза! - сказал Строцци. Спасибо тебе. В этом
флаконе - свобода и честь; возьми, Луиза, я отдаю его тебе... Помни всегда,
что ты - дочь Строцци!
- Все будет выполнено согласно вашему желанию, отец, клянусь вам!