"Александр Дюма. Графиня де Шарни (части 4-6)" - читать интересную книгу автора

гости могли заняться туалетом и привести себя в порядок.
Со дня отъезда из Парижа королева не встречалась с подобной
предусмотрительностью. С аристократической чуткостью были предугаданы самые
сокровенные привычки женщины; Мария Антуанетта, начавшая ценить такую
заботу, захотела повидать хозяйку, чтобы поблагодарить ее.
Спустя минуту в комнату вошла женщина лет сорока, еще свежая и
державшаяся с исключительной простотой. До сих пор она скромно старалась не
мозолить глаза гостям.
- Сударыня, это вы хозяйка дома? - осведомилась королева.
- О ваше величество, - со слезами воскликнула достойная женщина, - в
доме, который почтит своим присутствием королева, единственная хозяйка она!
Мария Антуанетта обвела взглядом комнату, желая убедиться, что они
одни.
Убедившись же, что никто не видит их и не слышит, она взяла хозяйку за
руку, привлекла к себе, расцеловала, как лучшую подругу, и сказала:
- Если вы печетесь о нашем спокойствии и хоть сколько-нибудь думаете о
своей безопасности, возьмите себя в руки и умерьте проявления скорби: ведь,
если кто-нибудь догадается, каковы ее причины, это может обернуться для вас
бедой. Поймите, случись с вами что, это только усугубит наши муки. Быть
может, мы еще увидимся, а пока сдерживайте свои чувства и считайте меня
своей подругой, для которой сегодняшняя встреча с вами радостна и
драгоценна.
После обеда тронулись в путь; жара была чудовищная, и король, заметив,
что у Мадам Елизаветы, изнуренной усталостью, голова несколько раз упала на
грудь, настоял, чтобы принцесса заняла до приезда в Мо, где они должны были
остановиться на ночевку, его место на заднем сиденье; но Мадам Елизавета
подчинилась только после того, как король буквально приказал ей пересесть.
Петион присутствовал при этом споре, но места своего не предложил.
Барнав, багровый от стыда, укрыл лицо в ладонях, но сквозь щелочку
между пальцами мог видеть грустную улыбку королевы.
Примерно через час усталость до такой степени сморила Мадам Елизавету,
что та уснула; естественно, во сне ее прелестная ангельская головка моталась
из стороны в сторону и наконец легла на плечо Петиона.
Это дало возможность депутату от Шартра в своем неизданном рассказе об
этом путешествии написать, что Мадам Елизавета, это чистейшее, как мы знаем,
существо, влюбилась в него и положила ему голову на плечо, поддавшись зову
природы.
В четыре пополудни приехали в Мо и остановились перед епископским
дворцом, где некогда жил Боссюэ и где восемьдесят семь лет назад автор
"Рассуждения о всеобщей истории. завершил свой жизненный путь.
Ныне во дворце обитал конституционный епископ, давший присягу. Чуть
позже мы увидим, как он принял королевское семейство.
Но поначалу королеву поразил лишь угрюмый вид здания, в которое ей
предстояло войти. Ни один дворец, принадлежи он монарху или князю церкви, не
выглядел столь печальным и не мог бы с большим основанием притязать на то,
чтобы предоставить приют несчастнейшей королеве, просящей впустить ее на
одну ночь под его своды. Он был совершенно не похож на Версаль:
монументальность Версаля пышна, а монументальность этого дворца - проста;
широкий наклонный подъезд, мощенный кирпичом, вел к покоям, а сами комнаты
выходили в сад, основанием для которого служили городские валы; над садом