"Александр Дюма. Царица Сладострастия (Собрание сочинений, Том 58) " - читать интересную книгу автора

приготовь все это и принеси мне Жаклин, она хоть немного утешит меня. Я
поговорю с ней о Франции! О Боже! Почему я не там, не в своей бедной
Франции! А Бабетта уже встала?
- Кажется, да, мадемуазель.
- Пусть тогда и она придет. Марион пошла выполнять приказание. Бедняжка
Бабетта избегала меня с самого начала нашей поездки; я не понимала причины
столь явного безразличия. Теперь мне известно, в чем было дело: эта
замечательная женщина приберегала себя для трудных времен. Она боялась
оказаться между мною и мужем в роли ненужной советчицы; Бабетта предвидела,
что девушку, оторванную от родных и оказавшуюся во власти чужих людей, ждут
тяжелые испытания. Но, прежде чем давать советы, она хотела знать, как
использовать свое влияние. Поэтому в то утро она пришла лишь для того, чтобы
осведомиться о моем здоровье и осмотреть мой наряд; я засыпала ее тысячью
вопросов, но напрасно. Заботливо оглядев меня, она ограничилась короткими и
пустыми ответами.
- Но господин ди Верруа, господин ди Верруа, - повторила я, теряя
терпение, - неужели я не увижу его? Пойди за ним, Бабетта, скажи, что я жду
его.
Я трижды посылала за ним, но безрезультатно; на четвертый раз Бабетта
вернулась и сказала мне, наконец, что граф находится у своей матери и придет
повидать меня после того, как выйдет от нее.
- Вечно с ним его мать, Бабетта! Но он ведь не ее муж.
- Наверное, господину графу надо обсудить с ней важные дела, - сказала
мне Бабетта, - следует и об этом подумать, сударыня, не стоит мучить себя,
чтобы не волновать господина графа.
Увы! Во мне было так мало терпения, столь необходимого женам, особенно
в моем положении. Я была горячей, вспыльчивой и ревнивой, как тигрица, - и
это еще слабо сказано.
В то время я уже испытывала к г-ну ди Верруа довольно сильное чувство,
предвещавшее многое в будущем, и том числе и склонность к ревности, которой,
вероятно, я обязана всеми моими ошибками. Нетерпение и гнев по поводу столь
открытого посягательства на мое счастье терзали меня; еще немного и я,
наверное, позволила бы себе выходку, подобную вчерашней: пошла бы сама за
г-ном ди Верруа к его матери, но в эту минуту он вошел.
Муж холодно поцеловал меня в лоб, а я жестом попросила Бабетту и Марион
оставить нас наедине. Он прохаживался по комнате и выглядел очень смущенным.
Я смотрела, как он ходит взад-вперед, и задала ему десятка два вопросов. Но
он продолжал шагать, не отвечая мне. - Но, сударь, объяснитесь же, -
настаивала я, тормоша Жаклин, которая была здесь ни при чем, хотя именно на
нее я вылила весь избыток своего гнева. - Почему я не видела нас со
вчерашнего дня? Почему ваша досточтимая матушка, объявившая меня хозяйкой
дома, оставила за собой право разлучать нас? Что я ей такое сделала?
Скажите!
- Дорогая графиня, - ответил мне муж, - придется упрятать принцессу
Баварскую.
- Но почему? Она мой единственный друг, и вы хотите разлучить меня с
ней!
- Пусть она поживет в одной из дальних комнат, куда сможем приходить
только мы с вами, я так хочу и охотно соглашусь на это; но следите за тем,
чтобы ее никто не увидел, даже ваши горничные-итальянки.