"Александр Дюма. Прусский террор (Собрание сочинений, Том 53) " - читать интересную книгу автора

На мгновение в широком кругу зрителей, обступивших молодого француза,
наступило оцепенение. Многие не знали нашего языка, и они не поняли тоста.
Другие поняли, но, оценив смелость, с какой молодой человек бросил вызов
разъяренной толпе, смотрели на провинившегося больше с удивлением, чем с
негодованием. Наконец, были и такие, что все поняли и посчитали как
намерение, так и действие француза оскорбительными, а значит, за такое
двойное оскорбление положено было ему отомстить. При медлительности, всегда
свойственной немцам, когда они принимают решения, эти люди могли бы дать ему
время сбежать, но у него самого не возникло на то ни малейшего желания. Как
раз напротив: всем своим поведением он показывал, что ждал последствий
своего поступка и, каковы бы они ни были, готов был встретить их.
И, словно в ожидании более серьезного нападения, которое зрело против
него, ибо слово "Franzose! [Француз! (нем.)]" звучало уже угрожающе, он
сказал на превосходном саксонском, наилучшем, какой только можно услышать от
Тьонвиля до Мемеля:
- Да, я француз. Меня зовут Бенедикт Тюрпен. Я мог бы сказать вам, что
я немец, раз говорю по-немецки так же хорошо, как и вы, и даже лучше вас,
ведь я получил образование в Гейдельберге. Берусь сразиться на рапирах,
пистолетах, палках, шпагах, саблях, потягаться к рукопашном бою, возьмусь за
любое другое оружие, какое вы пожелаете выбрать. Я живу в гостинице "Черный
Орел" и готов дать удовлетворение любому, кто его потребует.
Как только был брошен вызов, из толпы на француза двинулись четверо
мужчин, явно принадлежавших к низшим слоям общества, и, поскольку ничто еще
не нарушило тишины, все услышали его слова, произнесенные в высшей степени
презрительно:
- Прямо как под Лейпцигом, четверо против одного! Это еще не так
много!
И, не ожидая нападения, прыжком настигнув того, кто оказался поближе,
он разбил бутылку с шампанским об его голову, тут же покрывшуюся красноватой
пеной; подставил подножку второму, отбросив его на десяток шагов в сторону;
нанес кулаком мощный удар под ребра третьему, усадив его на стул; схватив
четвертого за шиворот и за пояс, словно вырвал его с корнем из земли,
приподнял, держа в горизонтальном положении, затем изо всех сил бросил на
землю и, поставив ему ногу на грудь, процедил сквозь белые зубы, сжатые под
торчащими и двигающимися усами:
- Вот Лейпциг и выигран!
Только тогда и разразилась настоящая буря. Люди ринулись на француза,
но тот, не убирая ноги с груди поверженного им человека, схватил стул за
одну из перекладин спинки и описал им по четырех-пятиметровой окружности
такое молниеносное и могучее мулине, что на какой-то миг ошеломленная толпа
ограничилась одними угрозами.
Но круг все сужался; вот уже чья-то рука схватила стул, остановившийся
в своем вращательном движении, и стало ясно, что под натиском со всех сторон
французу скоро придется сдать позиции; однако до него добрались два-три
офицера прусского ландвера и оградили его собственными телами, а один из них
сказал:
- Ну-ну, вы же не станете убивать этого смелого парня только за то,
что он француз и, вспомнив об этом, крикнул "Да здравствует Франция!".
Теперь он крикнет "Да здравствует Вильгельм Первый!", и мы будем квиты.