"Александр Дюма. Бастард де Молеон (Собрание сочинений, Том 17) " - читать интересную книгу автора

окаймленную длинными седыми волосами, которые гармонировали со слегка
тронутыми проседью усами (так всегда бывает у мужчин, на чью долю выпали в
жизни большие невзгоды) и ровно подстриженной серебристой бородой,
прикрывавшей латный воротник - единственную часть защитных доспехов, не
снятую всадником. Вооружение его составляли длинная шпага, висевшая на
широком кожаном поясе, и боевой с треугольным лезвием топорик, которым можно
было и рубить и колоть. Это оружие было привязано к правой луке седла, как
бы образуя противовес шлему.
У другого господина, того, что чуть отставал, ни в осанке, ни в одежде
ничего воинственного не было. Одет он был в длинную черную сутану, на поясе
которой вместо меча или кинжала висела чернильница из шагреневой кожи, какие
тогда носили с собой школяры и студенты; у него были живые, умные глаза,
густые брови, массивный нос, несколько толстоватые губы, редкие, короткие
волосы; ни усов, ни бороды он не носил; на голове был глубокий, закрывающий
уши берет, в каких ходили тогда судьи, церковнослужители и прочие важные
персоны. Из карманов торчали пергаментные свитки, исписанные мелким,
убористым почерком, который обычно характерен для тех, кто много пишет.
Лошадь, казалось, повторяла мирный нрав седока; ее скромный вид, умеренная
иноходь, склоненная к земле голова резко контрастировали с четким шагом,
раздутыми ноздрями и капризным ржанием боевого коня, который словно гордился
тем, что гарцует впереди.
Ехавшие позади слуги были, подобно своим господам, полной
противоположностью друг другу. Один, в костюме из зеленого сукна, походил на
английского лучника, тем более что за спиной у него болтался лук, а на
правом боку - колчан; слева висел, как бы приклеившись к бедру, кинжал с
широким лезвием - нечто среднее между ножом и ужасным оружием, называвшимся
тогда "бычьим языком".
Позади него при каждом чуть резком шаге лошади побрякивали доспехи,
которые хозяин временно снял, так как дорога была безопасной.
Другой слуга, как и его господин, был в черном и, видимо, принадлежал к
низшим чинам духовенства, о чем свидетельствовали особым образом
подстриженные волосы и тонзура на макушке, которую можно было заметить,
когда он приподнимал свою черную суконную скуфейку. Это предположение
подтверждал и зажатый под мышкой требник; довольно изящной работы серебряные
уголки и застежки книги сохраняли свой блеск, хотя переплет был потрепан.
Так и ехали все четверо - господа пребывая в задумчивости, слуги
болтая - до тех пор, пока не оказались на развилке, откуда дорога
расходилась на три стороны, и рыцарь не остановил коня, сделав знак спутнику
поступить так же.
- Ну вот, метр Жан, - сказал он, - посмотрите хорошенько вокруг и
скажите, как вам тут нравится.
Тот, кому адресовалось это предложение, огляделся и, поскольку кругом не
было ни души и заброшенность этого места наводила на мысль о засаде,
воскликнул:
- Право слово, господин Эспэн, место странное! И смею вас заверить, я
не остановился бы здесь даже на то время, что требуется, чтобы трижды
прочесть "Pater" и трижды "Ave", не будь я в обществе столь прославленного
рыцаря.
- Благодарю за комплимент, в котором узнаю всегдашнюю вашу учтивость,
господин Жан, - ответил рыцарь. - А не забыли ли вы, что три дня назад, при