"Александр Дюма. Парижские могикане (Части 1 и 2) " - читать интересную книгу автора

ненавидел Бурбонов и лишь ждал удобного случая, чтобы от них избавиться.
Всякий новый заговор встречался с воодушевлением: в глазах народа Дидье,
Бертон, Карре были мученики, а четверо сержантов из Ла-Рошели - боги!
Теперь, перейдя последовательно от короля к аристократии, от
аристократии к буржуазии, а от буржуазии к простому люду, спустимся еще
ступенькой ниже. Мы очутимся в самом сердце общества, освещаемого лишь
бледным светом фонарей на Иерусалимской улице.
Перенесемся в последний день карнавала перед великим постом 1827 года.
Уже два года нет маскарадов под надзором полиции; по бульварам в два
ряда разъезжают кареты, тесно набитые людьми в костюмах рыночных торговок и
пройдох; всякий раз как экипажи встречаются, они останавливаются и их
седоки - да простят мне читатели обиходное словцо - лаются; кареты эти
частные.
Многие из них обязаны своим появлением блестящему молодому человеку по
имени Лабаттю; три или четыре года спустя он умрет в Пизе от грудной
болезни, и - хотя он готов на все ради того, чтобы парижане узнали, что эти
огромные повозки, эти глашатаи, эти кучера принадлежат ему, - горожане
упрямо не желают запоминать его имени и воздают хвалу лорду Сеймуру.
Больше всего народу собирают кабаре: на Куртий - "Денуайе", "Салон
Флоры", "Ла Куртий"; возле заставы Мен - "Тоннелье".
Модные балы: в "Шомьере" (его содержит Лагир), где танцуют на вулкане,
который вскоре их поглотит, две породы исчезающих в наши дни людей -
студенты и гризетки (пришедшие им на смену лоретки и артуры в описываемое
нами время еще неизвестны; Гаварни придумает для последних очаровательный
костюм портового грузчика); в "Прадо", сияющем огнями прямо против Дворца
правосудия; в "Колизее", рокочущем за Шато д'О; в Порт-Сен-Мартен и
"Франкони", обладающих наравне с Оперой правом проводить балы-маскарады.
Мы, разумеется, лишь вскользь упоминаем об Опере; в Опере не танцуют,
там прогуливаются: дамы - в домино, мужчины - во фраках.
На других балах, то есть у Денуайе, в "Салоне Флоры", в "Соваже", у
Тоннелье, в "Шомьере", в "Прадо", в "Колизее", в Порт-Сен-Мартен, у Франкони
тоже не танцуют: там толкутся.
"Толкучка" - отвратительная пляска, так же мало похожая на канкан, как
набитая капральским табаком трубка-носогрейка - на гаванскую сигару.
Помимо всех тех мест, что мы перечислили, от театров до ресторанчиков и
от ресторанчиков докабаре, существуют еще мерзкие притоны, которые называют
кабаками.
В Париже их семь:
"Черный Кот" на улице Старой Сукнодельни в Сите;
"Белый Кролик" напротив Жимназ;
"Семь Бильярдов" на улице Бонди;
гостиница "Англетер" на улице Сент-Оноре напротив Сиветт;
"Поль Нике" на Железной улице;
"Баратт" на той же улице;
наконец, "Бордье" на углу улиц Мясника Обри и Сен-Дени.
В двух из этих кабаков собирается избранное общество.
"Черный Кот" пользуется особой любовью "домушников" и "карманщиков";
"Белый Кролик" - приют "городушников", "удавочников" и "форточников".
Поспешим успокоить читателей: в наши намерения не
входит передача жаргонной речи или написание книги, доступной лишь