"Александр Дюма. Джентльмены Сьерры-Морены и Чудесная история дона Бернардо де Суньыги ("Тысяча и один призрак") (Собрание сочинений, Том 35) " - читать интересную книгу автора

прекрасно проповедовать крестовый поход ради завоевания всеобщей свободы и
создания великого союза народов.
- А что бы вы сделали с такими, как Прудон, Леру, Консидеран?
- Ничего. Я возвеличивал бы события до уровня, которого им не достичь.
Поверьте мне, тот, кто безнаказанно пересекает ручей на улице Сент-Антуан
или канал Сен-Мартен, утонул бы в Рейне или Дунае.
- Значит, вы не одобряете нашу Римскую экспедицию.
- Конечно. Ведь для того, чтобы ее поняли, ваша Римская экспедиция
нуждалась в двух предварительных условиях: надо было заявить австрийцам: "Вы
не пересечете границы Пьемонта", а русским сказать: "Вы не вступите в
Венгрию". Тогда у вас было бы право повернуться к римлянам и сказать им:
"Рим - это вовсе не столица одного народа, Рим - это столица христианства;
папа - это не король, как все короли, - он викарий Христа; Рим принадлежит
не вам, поскольку это весь католический мир сделал его великим, богатым и
великолепным; папа вам не принадлежит, поскольку не римские государства, а
вселенский церковный собор сделал папу королем Рима". Наконец, вам нужно
было повсюду вступать в союз не с людьми, а с принципом, и принцип этот
должен был быть таким, в соответствии с которым вы живете, мыслите,
действуете.
- То, что вы здесь предлагаете, стало бы вселенской войной.
- Пусть вселенская война, но, по крайней мере, это была бы последняя
вселенская война. Посмотрите, как возвышает людей идея; посмотрите на
венгров, бедный восьми- или девятимиллионный народ: он нашел пятьсот тысяч
солдат, две тысячи четыреста орудий, он нашел генералов, золото, железо -
все то, чем он, как всем казалось, не обладал; и вот этот народ бьет одной
рукой австрийцев, другой - русских. Посмотрите на Венецию - это город
сладострастия, город торговли, город мраморных дворцов, роскошных тканей и
серенад; и вот он стал воином, и вот он выдерживает восемнадцатимесячную
осаду - город, не считавшийся даже достойным штурма. Что и говорить, то были
наши истинные союзники: эти пьемонтцы, которых грабят; эти ломбардцы,
которых угнетают; эти венецианцы, которых бомбардируют; эти венгры, которые
борются. Мы нашли среди народов Европы шестьсот тысяч союзников - их
Наполеон в апогее своего могущества не смог найти среди королей, и эти
надежные, эти верные союзники никогда не предали бы нас при Ганау, не
бросили бы под Лейпцигом, поскольку у них были те же самые интересы, что и у
нас. Постойте-ка, господин маршал, я вижу, вас ищет президент. Позвольте
высказать вам последнее мое пожелание - пожелание разбить Радецкого при
Маренго и дать себя убить под Засбахом; победа, как у Наполеона, и смерть от
ядра, как у Тюренна, - это было бы прекрасным финалом благородной жизни.
Он пожал мне руку и сказал:
- Вы все еще видите жизнь в розовом свете.
И он направился к президенту, повинуясь поданному знаку.
Вот какие размышления пришли мне в голову, когда я писал следующие
строки:

Третьего ноября 1846 года около четырех часов пополудни я въехал в
Кордову вместе с сыном и моими дорогими и добрыми спутниками Маке, Буланже,
Жиро и Дебаролем.
Приехали мы из Мадрида, где расстались с господином герцогом де
Монпансье, и направились в Алжир, где нас ждал господин маршал Бюжо.