"Нодар Владимирович Думбадзе. Кукарача" - читать интересную книгу автора

системы, остановке дыхания, прекращению сердечной деятельности. Никотин -
один из самых ядовитых алкалоидов: несколько капель его при введении
человеку могут вызвать смерть...
Кукарача умолк.
- И что же? - спросила мама после долгого молчания.
- Чего вам больше? Про похоронные расходы здесь не говорится, -
попытался Кукарача сострить.
- Я не про это. Что сделал ты, застав его за курением?
- Я?.. А что я мог сделать? - растерялся Кукарача. - Вот, пришел к
вам...
- Он был один?
- У тех я уже побывал. И даже взял расписки.
- Какие расписки?
- Вот, пожалуйста...
Кукарача извлек из кармана сложенные вчетверо листки ученической
тетради и развернул один из них.
"Я, Дуду Доборджгинидзе, даю пионерское слово, что никогда в жизни не
буду не только курить, но даже смотреть на папиросы. Клянусь мамой, папой
и всеми".
Кукарача сложил и спрятал листок.
- Осталось теперь взять расписку от нас, и борьба с никотином
закончена, да? - спросила мама, не скрывая иронии. Потом она встала и
направилась ко мне. Я даже не сдвинулся с места, - хуже того, что уже
произошло, случиться не могло. Мама закатила мне пощечину, против которой
пощечины Кукарачи на берегу Мтквари показались мне детской лаской.
- Что вы делаете! - Кукарача схватил маму за РУКУ.
- Отстань! Я знаю, что делаю! - Мама попыталась отстранить Кукарачу.
- Что вы, Анна Ивановна, как можно! Если б помогали пощечины, то я
сам...
- Кто же это?.. Кто меня погубил? - спросила глухо мама.
Я-то знал, как ответить на этот вопрос, но одно мое слово сейчас было
бы равносильно моей смерти.
- Кто? Вы сами, Анна Ивановна, - сказал Кукарача спокойно.
- Что?!
- Установлено, что, как правило, курить начинают дети
родителей-курильщиков, - так же спокойно произнес Кукарача.
- Значит, перевоспитать следует меня? Так, что ли? Может, написать
расписку - "Я, Анна Ивановна Бахтадзе, даю пионерское слово...".
- Зачем же вы так, Анна Ивановна? - прервал маму обиженный
Кукарача. - Энциклопедию составлял не я, и табак в Грузию завезен не
мною... Извините...
Мама опешила, покраснела, быстро повернулась и вышла из комнаты. Не
знаю, рассердилась она или ей стало стыдно. Скорее последнее. Кукарача
понял, что оставаться ему у нас не стоит. Он взял энциклопедию под мышку и
направился к двери. Здесь он остановился, взглянул на меня, и на лице у
него появилось выражение, похожее на раскаяние. Я опередил его:
- Шпион ты, Кукарача, шпион! Мильтон несчастный! Ненавижу тебя!
Словно гора свалилась с моих плеч - я высказал Кукараче то, что думал
о нем в ту минуту.
Я увидел, как покрылось смертельной бледностью смуглое лицо