"Нодар Владимирович Думбадзе. Закон вечности" - читать интересную книгу автора

соседства этих людей, Бачана присел на ступеньке.
- Заснул! - сказал Булика.
Бачана не спал. Он слышал все.
Из-под койки Булики выползла крыса, задрала вверх мордочку,
принюхалась, пошевелила усиками.
- Пожаловала! - объявил больной № 2.
- Одна или с семейством? - спросил Булика.
- Пока одна.
- Погляди-ка, не умер ли наш писатель? Крысы, знаешь, прут на трупный
запах, - сказал Булика и осторожно приподнял голову, чтобы увидеть крысу,
но это ему не удалось. Скрип койки спугнул крысу, она стремглав бросилась
к норе. Булика только успел увидеть кончик ее хвоста. - Ушла! - сказал он
с сожалением.
- Вернется, - обнадежил его больной № 2, достал из тумбочки кусок
сахара и бросил на пол. - Сейчас же вернется, с семейством.
- А ты все же взгляни - жив писатель?
Борода повернула голову в сторону койки Бачаны. Тот лежал неподвижно,
сложив на груди бледные руки.
- Одеяло шевелится, и веки вздрагивают.
- Одеяло шевелится - значит, он дышит; раз дышит - значит, сердце
работает; если вздрагивают веки - значит, он не спит; если не спит -
значит, слышит нас; слышит - значит, должен отвечать; не отвечает -
значит, плохи его дела... - заключил Булика. - Уважаемый писатель, вы
живы?
"Жив, сижу на лестнице и жду, когда вы поднимете меня наверх", -
хотелось ответить Бачане. Увы, только хотелось. Угадывать же чужие желания
Булика не умел.
- Выкарабкается, вылезет - уверую в бога! - обратился Булика к
бороде.
- А вот и вылезла! - обрадовалась борода. - Да еще с семейством!
На сей раз крыса изволила явиться в сопровождении супруга и двух
крысят. Она совершила круг почета вокруг ночного горшка, потом
бесцеремонно подошла к сахару. Не утруждая себя перетаскиванием пищи в
нору, крыса подозвала домочадцев, и все по очереди принялись грызть сахар.
- Чует, сволочь, что мы не в силах встать! Иначе на такое нахальство
при людях не осмелился бы даже тигр! - Булика в сердцах покачал головой.
Крыса повернула голову, встала на задние лапки и с любопытством уставилась
на говорящего.
- И даже речь нашу понимает, мерзавка! - удивился Булика.

Есть в мире неживом язык свой тайный, чудный.
Понять его людскому роду не дано.
Как знать, откроется ли мудрость нам, разумным,
Что в мире том постигнута давно?

- Это что, "Витязь в тигровой шкуре"? - спросил Булика.
- Нет, "Витязь" - вот это:

Звери, слыша Автандила, шли толпою из дубрав,
И внимали, и дивились на его сердечный нрав.