"Алексей Дунаевский. Полюби меня красного " - читать интересную книгу автора

глазом ответила шесть раз изнасилованная. Как сказал бы Уинстон Черчилль,
"без комментариев".
Вот какие тревожные мысли посетили меня, неподвижно стоящего перед
спуском в спрутообразную купчинскую клоаку. Провернув в который уже раз
гамлетовский вопрос, я все-таки заставил себя сдвинуться с мертвой точки,
поскольку клоака кишела снующими туда-сюда телами, несмотря на то что
никаких поездов на обеих платформах не было. Может, не замочат, как-нибудь
спрячусь за спинами.
Однако всевозрастающий вой "Сине-бело-голубые, гей-гей!", несущийся из
смрадного котлована, говорил об обратном. Вот тогда-то я и решился на рывок.
Зажав одной рукой нос, а другой имитируя, что держу спрятанный в кармане
куртки нож, как это сделал Егор Прокудин в "Калине красной", я,
зажмурившись, ринулся в толпу снующих по подземным лабиринтам зомби.
Зажмуриться было очень правильным решением, так как я не увидел в итоге ни
того, на что наступали мои ноги, ни сочащихся канализационной водой стен, ни
устилавших грязные водостоки полумертвых бомжей, ни лопающихся ламп, ни
падающих на голову снопов искр от взрывающейся проводки, ни толп потерявших
человеческий облик поклонников главной достопримечательности города (цитата
из старых речей нынешнего председателя РФС). Ничего этого я не видел, и
слава богу.
Зато краем глаза заметил свет, то появлявшийся, то, как назло,
исчезавший из виду. Еще бы, ведь мне пришлось смотреть вниз, а не вверх. И
лишь по счастливой случайности я был выпихнут наружу жизнерадостными
забулдыгами, сопроводившими мой выброс на свет божий следующим пояснением:
"Не злись, брат, нас самих что-то в жопу пихало".
Вот тут-то и последовал звонок, заставивший меня переключиться с
созерцания купчинских остряков, явно настраивавшихся на выпивон в связи с
удачным освобождением от чего-то, довольно долго пихавшего их в жопу. За мой
счет, естественно. Я даже немного испугался, так как из "ножа", который я
мужественно сжимал в своей руке на случай воображаемых обстоятельств,
раздалась телефонная трель. Звонил, ясное дело, Никит-ах.
И посему - новое уточнение для тех, кто его не знает либо никогда не
говорил с ним по телефону. Дело в том, что если Эллочка Людоедка
пользовалась тридцатью словами, то Никит-ах для телефонных переговоров
приберег где-то семь-восемь.
Добавьте к этому полное отсутствие дикции и манеру истерически орать
одно и то же типа "Как обычно!", "В "Вегасе!"".
Просто никак не может наш Никит-ах отвыкнуть от милого его сердцу
пятисекундного тарифа, которым он пользовался лет десять, если не больше.
Зато крику о том, что он никогда не отключает телефон и всегда за него
исправно платит, "несмотря на тяжелые жизненные обстоятельства", хоть
отбавляй.
Но все-таки главным из телефонных кодовых слов Никит-аха является
"о'кей". Причем очень часто его можно застать за разговором следующего
содержания: "О'кей, о'кей, о'кей, о'кей", когда слова произносятся с
пулеметной скоростью. Как я понимаю, так он разговаривает с подружками,
описанными выше. Но только как бы ни тихарился наш чересчур "океистый"
Никит-ах, все мы прекрасно знаем, что означает эта тирада. Перевожу для
непосвященных: "Хата свободна. Бухало, естественно, ваше. На все про все -
два часа. Желающие остаться до утра расплачиваются сексуальным рабством".