"Джелли Дюран. Раб [hist]" - читать интересную книгу автора

ошейником раба, его бросили в затхлый корабельный трюм...
Самым трудным было не сойти с ума. От ярости кружилась голова, он
не мог поверить в то, что перестал быть человеком, что он стал вещью,
игрушкой в руках таких же людей, которые ничем не лучше него. Мысль,
что он стал товаром, что его будут продавать и покупать, что он
никогда не сможет распоряжаться собой по велению собственного разума,
приводила его в исступление. Он готов был зубами грызть цепи, и ни
голод, ни бич надсмотрщика не умаляли его бешенства.
Палящее солнце южных городов, дороги, по которым в облаке
раскаленной пыли гнали скованных рабов... Спина и ноги Ксантива были
располосованы бичом, каким погоняют быков. Глядя на своих товарищей по
несчастью, уже смирившихся и покорных, он негодовал еще сильнее. Он -
человек, он образован и обладает многими достоинствами, в конце концов,
он просто мыслящее существо и только на этом основании не может быть
вещью! Да только кто из свободных об этом задумывается?
Шумный, грязный, портовый невольничий рынок... Ксантив бежал в
первую же ночь и к восходу солнца, измученный, он вновь был в липких
лапах перекупщиков. По закону беглый раб должен быть повешен в
назидание остальным, и это было бы лучше для Ксантива, но он опять
остался жив.
И вновь - пыльные дороги, рынки, окрики и свист бичей погонщиков,
дощатые позорные помосты... Ксантив неизменно привлекал внимание
молодостью и отличным сложением, но купить его никто не стремился. Он
был настолько силен, что мог бы не один год проработать в каменоломне,
но его цена была слишком высока для такой работы. А затем покупатели
обращали внимание на исхлестанные бичом плечи, на кровоточащие ссадины
под браслетами кандалов, на утяжеленные втрое против обычного цепи, на
дикий блеск синих глаз. Замечали - и брезгливо оттопыривали нижнюю
губу: "Строптивый. И даром не нужен."
Постепенно Ксантива перестали выводить на помост вместе с
остальными рабами. Он сидел в сарае, зверея день ото дня, обрастая
бородой и все прочнее забывая, что когда-то был человеком. Он
действительно стал животным, но не скотом, а диким зверем, пойманным и
посаженным в тесную клетку. Он люто ненавидел всех свободных,
разгуливавших по невольничьему рынку, и любопытство его стало
звериным.
В один из особенно жарких дней он из сарая услышал спор и мгновенно
нашел достаточно широкую щель в стене, позволявшую ему следить за
происходящим. Маленький человечек в одежде, скромной по покрою, но из
дорогой ткани, со сморщенным красным личиком и высоким пронзительным
голосом, он с явным удовольствием бранился с хозяином Ксантива. "Это -
товар?! - верещал он. - Да от их вида все собаки разбегутся!" Он
громко расписывал "достоинства" рабов, не давая продавцу вставить ни
слова, на его крики сбежался едва ли не весь рынок. Зеваки хохотали,
обступив спорщиков, человечек уже начал подпрыгивать и брызгать слюной
в азарте. "Мне нужен красивый раб, это ты понимаешь? Кра-си-вый!
молодой, сильный, здоровый! А ты что мне предлагаешь? Что это за
выставка уродов?" - "Ладно, есть у меня красивый!" - не выдержал
продавец.
Воля Ксантива не была сломлена, а вот разум... Ненависть сделала