"Маргерит Дюрас. Альбер из 'Капиталя' " - читать интересную книгу автора

Парни снова начинают бить.
- В последний раз, - говорит Тереза, - тебя спрашивают, какого цвета
удостоверение, которое ты показывал на улице Соссэ.
Сзади:
- Опять начинается... Я ухожу...
Еще одна женщина.
- Я тоже...
Еще одна женщина. Тереза оборачивается:
- Никто не заставляет вас оставаться, если вам противно.
Женщины что-то невнятно возражают, но не уходят.
- Хватит!
На этот раз - мужчина.
Женщины перестают шептаться. Тереза по-прежнему едва видна, освещен
только ее белый лоб, и иногда, когда она наклоняется, видны глаза.
Теперь дело принимает другой оборот. Единый фронт товарищей раскололся.
Вот-вот произойдет что-то необратимое. Новое. Одни за, другие против. Одни
идут за ней и делаются все ближе. Другие становятся чужими. Ей некогда
разбирать: женщины на стороне доносчика, доносчик с теми, кто не согласен с
ней. Чем больше врагов и чужих, тем сильнее желание бить.
- Давайте еще, быстрее! Цвет!
Парни опять начинают бить. Они бьют по местам, по которым уже били.
Доносчик кричит. Когда они ударяют, его стоны переходят в какое-то
непристойное урчание. Такое мерзкое, что хочется бить сильнее, чтобы оно
прекратилось. Он пытается уклониться от ударов, но не успевает. Все
достаются ему.
- Ну... обычного цвета, как у всех.
- Продолжайте.
Удары все сильнее. И пускай. Парни неутомимы. Они бьют все более
спокойно и умело. Чем больше они бьют, чем больше крови, тем яснее
становится, что надо бить, что это правильно, что это справедливо. С каждым
ударом перед Терезой всплывают образы.
Они пронзают ее, околдовывают. У стены падает человек. Другой. Еще
один. Этому нет конца, они падают и падают. На эти пятьсот франков он
покупал себе всякие мелочи. Наверно, он даже не был антикоммунистом или
антисемитом, даже коллаборационистом не был. Нет, он выдавал бездумно и
безучастно, возможно без крайней необходимости, просто чтобы немного
подзаработать, чтобы позволить себе маленькие холостяцкие удовольствия. Он
продолжает врать. Он должен знать, но не хочет сказать. Если он признается,
если перестанет отпираться, пропасть между ним и другими людьми немного
сократится. Но он сопротивляется, пока хватает сил.
- Продолжайте.
И они продолжают. Они действуют как хорошо налаженный механизм. Но
откуда берется у людей эта способность избивать себе подобных, как могут они
привыкнуть к этому и выполнять как работу, как свой долг?
- Умоляю вас! Умоляю! Я не подлец! - кричит доносчик.
Он боится умереть. Еще недостаточно боится. Он все еще врет. Он хочет
жить. Даже вошь цепляется за жизнь. Тереза встает. Она встревожена, она
боится, что, сколько ни бей, все будет мало. Что еще можно с ним сделать?
Что бы такое придумать? Человек, упавший у стены, тоже ничего не сказал, но
это совсем иное молчание, вся его жизнь свелась к этой секунде смертельного