"Маргерит Дюрас. Модерато кантабиле" - читать интересную книгу автора Снова завыл гудок, бесстрастный и неотвратимый, заглушая весь город.
Хозяйка посмотрела на часы, отложила свое красное вязанье. Шовен заговорил так спокойно, будто ничего не услышал: - Много женщин уже жило в этом доме, и все они слышали скрип бирючин вместо биения собственного сердца. Эти бирючины и тогда уже были там. Все они умерли у себя в спальне, за этим буком, который, что бы вы там ни говорили, теперь уже больше не растет. - Но ведь неправда и то, что вы говорили мне об этой женщине, будто она каждый вечер напивалась до бесчувствия. - Да, и это тоже неправда. На ведь дом такой огромный. Он занимает сотни квадратных метров. И он такой старый, что можно поверить во что угодно. Должно быть, порой там бывает очень страшно. Ее охватило знакомое волнение, она закрыла глаза. Хозяйка поднялась с места, захлопотала, ополоснула бокалы. - Ну же, поговорите со мной скорее. Придумайте что-нибудь. Она сделала над собой усилие, заговорила, голос ее прозвучал почти громко в тиши еще пустынного кафе: - Надо жить в городе где нет деревьев деревья стонут когда дует ветер здесь он дует всегда-всегда кроме двух дней в году на вашем месте я бы уехала отсюда я бы ни за что не осталась тут все птицы или почти все птицы морские их находят издыхающими после бури когда кончается буря и деревья больше не стонут тогда стонут они на песчаном берегу будто им перерезали глотки и дети не могут спать нет-нет я уеду отсюда. Она замолкла, глаза все еще зажмурены от ужаса. Он не сводит с нее невыразимо пристального взгляда. желание убить ее возникло у него очень скоро, почти сразу после того, как он увидел ее впервые. Расскажите мне что-нибудь еще. У нее не получилось. Руки снова задрожали, но уже по другой причине - не из страха или волнения, какие вселяло в нее любое упоминание о ее нынешней жизни. Тогда вместо нее заговорил он - голосом, снова обретшим невозмутимое спокойствие: - Да, что правда, то правда, ветер в этом городе затихает так редко, что всякий раз кажется, будто задыхаешься. Я тоже замечал. Анна Дэбаред не слушала. - Даже мертвая, - проговорила, - она все еще улыбалась от счастья. С улицы донеслись крики и смех детей, которые радовались вечеру, как радуются рассвету. Откуда-то с южной части города донеслись другие крики - взрослых, радующихся свободе, - сменившие глухое жужжание литейных заводов. - Морской ветер всегда возвращается, - усталым голосом сказала Анца Дэбаред, - всегда, и не знаю, замечали ли вы, но всякий раз по-другому, порой внезапно, особенно на закате, иногда, наоборот, медленно-премедленно, но это бывает только в очень жаркую погоду и всегда на исходе ночи, часам к четырем утра, на рассвете. Бирючины стонут, понимаете, вот откуда я это знаю. - Вы знаете все об одном-единственном саде, который почти ничем не отличается от других парков Морского бульвара. Когда летом начинают стонать бирючины, вы затворяете свое окно, чтобы не слышать этих стонов, раздевшись донага из-за жары. - Я бы выпила еще вина, - попросила Анна Дэбаред, - мне все время |
|
|