"Маргерит Дюрас. Модерато кантабиле" - читать интересную книгу автора

Снова завыл гудок, бесстрастный и неотвратимый, заглушая весь город.
Хозяйка посмотрела на часы, отложила свое красное вязанье. Шовен заговорил
так спокойно, будто ничего не услышал:
- Много женщин уже жило в этом доме, и все они слышали скрип бирючин
вместо биения собственного сердца. Эти бирючины и тогда уже были там.
Все они умерли у себя в спальне, за этим буком, который, что бы вы там
ни говорили, теперь уже больше не растет.
- Но ведь неправда и то, что вы говорили мне об этой женщине, будто она
каждый вечер напивалась до бесчувствия.
- Да, и это тоже неправда. На ведь дом такой огромный. Он занимает
сотни квадратных метров. И он такой старый, что можно поверить во что
угодно. Должно быть, порой там бывает очень страшно.
Ее охватило знакомое волнение, она закрыла глаза. Хозяйка поднялась с
места, захлопотала, ополоснула бокалы.
- Ну же, поговорите со мной скорее. Придумайте что-нибудь.
Она сделала над собой усилие, заговорила, голос ее прозвучал почти
громко в тиши еще пустынного кафе:
- Надо жить в городе где нет деревьев деревья стонут когда дует ветер
здесь он дует всегда-всегда кроме двух дней в году на вашем месте я бы
уехала отсюда я бы ни за что не осталась тут все птицы или почти все птицы
морские их находят издыхающими после бури когда кончается буря и деревья
больше не стонут тогда стонут они на песчаном берегу будто им перерезали
глотки и дети не могут спать нет-нет я уеду отсюда.
Она замолкла, глаза все еще зажмурены от ужаса. Он не сводит с нее
невыразимо пристального взгляда.
- Кто знает, - произносит он, - может, мы оба с вами ошиблись, а вдруг
желание убить ее возникло у него очень скоро, почти сразу после того, как он
увидел ее впервые. Расскажите мне что-нибудь еще.
У нее не получилось. Руки снова задрожали, но уже по другой причине -
не из страха или волнения, какие вселяло в нее любое упоминание о ее
нынешней жизни. Тогда вместо нее заговорил он - голосом, снова обретшим
невозмутимое спокойствие:
- Да, что правда, то правда, ветер в этом городе затихает так редко,
что всякий раз кажется, будто задыхаешься. Я тоже замечал.
Анна Дэбаред не слушала.
- Даже мертвая, - проговорила, - она все еще улыбалась от счастья.
С улицы донеслись крики и смех детей, которые радовались вечеру, как
радуются рассвету. Откуда-то с южной части города донеслись другие крики -
взрослых, радующихся свободе, - сменившие глухое жужжание литейных заводов.
- Морской ветер всегда возвращается, - усталым голосом сказала Анца
Дэбаред, - всегда, и не знаю, замечали ли вы, но всякий раз по-другому,
порой внезапно, особенно на закате, иногда, наоборот, медленно-премедленно,
но это бывает только в очень жаркую погоду и всегда на исходе ночи, часам к
четырем утра, на рассвете. Бирючины стонут, понимаете, вот откуда я это
знаю.
- Вы знаете все об одном-единственном саде, который почти ничем не
отличается от других парков Морского бульвара. Когда летом начинают стонать
бирючины, вы затворяете свое окно, чтобы не слышать этих стонов, раздевшись
донага из-за жары.
- Я бы выпила еще вина, - попросила Анна Дэбаред, - мне все время