"Маргерит Дюрас. Модерато кантабиле" - читать интересную книгу автора

- Долго мне еще ждать?
Мальчик усаживается лицом к пианино, но как-то боком, держась как можно
подальше от этой дамы.
- Солнышко мое, - просит мать, - ну, пожалуйста, еще один разочек.
Ресницы моргнули в ответ на эту просьбу. Но он все еще колеблется.
- Ладно, но только не гаммы.
- Нет, вот именно гаммы, и ничто другое!
Он еще чуть-чуть поколебался и, когда та уже вконец отчаялась, все-таки
решился. Заиграл. Но безысходная отчужденность мадемуазель Жиро в этой
комнате не исчезла - в эти минуты она чувствует себя здесь в полнейшем,
неразделенном одиночестве.
- По правде сказать, мадам Дэбаред, не уверена, смогу ли я и дальше
давать ему уроки музыки.
Гамма соль мажор снова прозвучала безукоризненно, разве что чуть
быстрее, чем прежде, но самую малость.
- Поверьте, - делает попытку оправдаться мать, - все дело просто в том,
что он делает это без всякого желания.
Гамма закончилась. Мальчик, совершенно безучастный к происходящему,
приподнимается с табуретки и пытается сделать невозможное - разглядеть, что
творится там внизу, на набережной.
- Я непременно объясню ему, что без этого никак не обойтись, - с
деланным раскаянием обещает мать.
Мадемуазель Жиро принимает вид одновременно высокомерный и скорбный.
- Вы не должны ему ничего объяснять. Не ему, мадам Дэбаред, решать,
нужны ему уроки музыки или нет, вот это и называется настоящим воспитанием.
Она стукнула рукой по пианино. Мальчик отказался от своих тщетных
попыток.
- А теперь сонатину, - устало произносит она. - Четыре такта.
Мальчик сыграл ее так же, как гаммы. Он отлично знал ее. И, несмотря на
его упорное нежелание, это была настоящая музыка.
- Что поделаешь, - под аккомпанемент сонатины продолжала свое
мадемуазель Жиро, - есть дети, к которым надо проявлять строгость, иначе от
них ничего не добьешься.
- Я попытаюсь, - пообещала Анна Дэбаред.
Она слушала сонатину, музыка шла из глубины веков, доносимая сюда ее
собственным ребенком. Часто, слушая его, она, и сама с трудом веря в это,
едва не теряла сознание.
- Поймите же, мадам Дэбаред, вся беда в том, что этот ребенок вообразил
себе, будто ему позволительно решать, нравится ему заниматься музыкой или
нет. Впрочем, я вполне отдаю себе отчет, мадам, что только попусту сотрясаю
воздух, и знаю: это ровно ничего не изменит.
- Нет, я правда попытаюсь.
А сонатина все звучала и звучала, словно перышко, принесенное этим
маленьким дикарем откуда-то издалека, хотел он того или нет, и обрушивалась
на мать, снова и снова приговаривая ее к вечным мукам своей любви. Врата ада
опять затворились.
- Еще раз с самого начала, только следи за ритмом и теперь помедленней.
Игра замедлилась, стали отчетливей паузы, мальчик поддался очарованию
музыки, не в силах более противиться, как пчела аромату цветка. Музыка
лилась, выпархивала из-под его пальцев, будто помимо его воли, вопреки его