"Маргерит Дюрас. Модерато кантабиле" - читать интересную книгу автора

неподвижных на фоне неба. Где-то вдали зажигались огнями предместья города.
- Не знаю, - ответил малыш.
- Боже, как же я тебя люблю.
Внезапно мальчик стал медленно спускаться вниз.
- Я больше не хочу учиться музыке.
- Гаммы, - проговорила Анна Дэбаред, - я никогда их не знала, но разве
можно без них?

VI

Анна Дэбаред не вошла внутрь, а остановилась в дверях кафе. Шовен
устремился ей навстречу. Едва он оказался рядом, она обернулась в сторону
Морского бульвара.
- Уже столько народу, - тихонько пожаловалась она. - Эти уроки музыки,
они кончаются так поздно.
- Знаю, - отозвался Шовен, - я слушал ваш урок.
Мальчик высвободил руку, удрал на тротуар, горя желанием побегать, как
привык по вечерам каждую пятницу. Шовен поднял голову к небу, еще чуть
освещенному, темно-синему, и подошел к ней поближе, она не попятилась, не
отступила назад.
- Скоро уже лето, - заметил он. - Пойдемте.
- Но в наших краях этого почти не чувствуешь.
- Да нет, бывает, что чувствуешь. Вы и сами знаете. Вот, например,
нынче вечером.
Мальчик перепрыгивал через канаты, напевая сонатину Диабелли. Анна
Дэбаред последовала за Шовеном. В кафе было полно народу. Мужчины залпом,
будто по обязанности, выпивали свое вино, едва их обслуживали, и тотчас же
торопливо расходились по домам. Им на смену являлись другие, из цехов, что
подальше.
Не успев переступить порог кафе, Анна Дэбаред остановилась как
вкопанная. Шовен обернулся к ней, подбодрил улыбкой. Они прошли в самый
дальний конец длинной стойки, меньше всего на виду, где она выпила свой
бокал вина, очень торопливо, залпом, как мужчины. Бокал еще дрожал у нее в
руках.
- Сегодня уже неделя, - промолвил Шовен, - семь дней.
- Да, семь ночей, - проговорила она, будто невзначай. - Ах, как же
хорошо это вино.
- Семь ночей... - повторил Шовен.
Они отошли от стойки, он увлек ее за собой в дальний конец зала, усадил
там, где захотел. Мужчины в баре все еще смотрели на эту женщину -
по-прежнему удивленно, но теперь уже издали. В зале стояла тишина.
- Так, значит, вы слышали? Все эти гаммы, которые она заставила его
сыграть?
- Было совсем рано. В кафе еще не пришли посетители. Должно быть, окна
на набережную были открыты. Так что я слышал все, даже гаммы.
Она улыбнулась ему с благодарностью, выпила еще. Руки, держащие бокал,
уже не дрожали, разве что самую малость.
- Понимаете, вот уже два года, как я вбила себе в голову, что он
непременно должен учиться музыке.
- Да-да, понимаю. Это тот большой рояль, что стоит сразу слева, как