"Маргерит Дюрас. Модерато кантабиле" - читать интересную книгу автора - Мне так необходимо хоть чуточку понять, отчего она была так
счастлива? Шовен не смотрел на нее. Голос его звучал ровно, неторопливо, без всякого выражения, это был голос глухого. - Какой смысл пытаться все понять? Ведь есть в жизни вещи, которые понять невозможно. - Выходит, есть такие вещи, которые надо принимать такими, какие они есть, даже не пытаясь понять? - Думаю, что так... Лицо Анны Дэбаред потускнело, стало каким-то бессмысленным. Губы так побледнели, что казались серыми, почти бескровными, и дрожали, будто она вот-вот разрыдается. - И что, неужели она так ничего и не попыталась сделать, чтобы предотвратить это? - едва слышно поинтересовалась она. - Нет, ничего. Давайте-ка лучше выпьем еще вина. Она выпила, понемножку, маленькими глотками, потом и он. Губы у него тоже дрожали, бились о край бокала. - Время, - проговорил он. - А что, надо много, много-много времени? - Думаю, да, много. Но ведь я ничего не знаю об этом. - И еле слышно добавил: - Что я об этом знаю? Не больше, чем вы. Ничего... Анне Дэбаред так и не удалось заплакать. Она вновь заговорила голосом рассудительным, будто на мгновение пробудившись от сна: - Но ведь она-то уже никогда больше ничего не сможет рассказать. - Да нет, отчего же, непременно скажет. Настанет день, и она вдруг сказать ему: здравствуй. Или, скажем, услышит вдруг, как поет ребенок, будет ясная погода, и она скажет: ах, какая прекрасная погода. И все начнется сначала. - Да нет, этого не может быть. - Можете думать все, что вам угодно, это не имеет значения. Прозвучал гудок, оглушительный, он разнесся по всему городу, проникал во все уголки и даже дальше, до предместий и некоторых соседних коммун, доносимый туда морским ветром. Закат распростерся, погрязая во мраке, еще более дикий и хищный на стене зала. Как это часто случается в сумерках, небо словно застыло, зависло в спокойной неподвижности надутых ветром облаков, не закрывающих солнца, которое вволю сверкало, посылая свои последние лучи. Гудок в тот вечер казался бесконечным. Однако и он в конце концов замолк - как и в любой другой вечер. - Мне страшно, - тихо пробормотала Анна Дэбаред. Шовен придвинулся поближе к столу, попытался приблизиться к ней, ища ее глазами, потом сдался: - Нет, не могу. Тогда она сделала то, чего не смог сделать он. Склонилась к нему так близко, чтобы губы их могли слиться в поцелуе. И губы остались так, тесно приникнув друг к другу, застыв в неподвижности, чтобы и это тоже свершилось, исполнив тот же самый погребальный ритуал, что незадолго перед этим свершили их руки, ледяные и дрожащие. Теперь и это тоже свершилось... Тем временем с соседних улиц уже доносился шум, приглушенный, прерывавшийся то и дело спокойными радостными вскриками. Арсенал распахнул |
|
|