"Геннадий Дурнайкин. Час мдет ("Уральский следопыт" 1987 N 6)" - читать интересную книгу автора

Насколько я мог заметить в то короткое время, одной и той же была и
фигура. Если отбросить фальсификацию, то остается грим, выполненный на
уровне шедевра. Нет, слишком натуралистично. Значит... Нет, пока еще ничего
не значит: проще обратиться к старику. Но его нет.
Дождь перестал, дунул ветер, солнце высушило крылья кузнечикам, и они
вновь затянули свои осенние хоры. Нетерпеливо спускаюсь по зарослям
тысячелистника к реке - проверить пришедшую мысль.
Да, Река в месте, где были сделаны снимки, неглубокая - легко перейти
вброд. Килевая лодка здесь не пройдет - нужно перетаскивать. Недалеко от
отмели в тонком местном бамбуке нахожу скрадок: чисто вырубленный "пятачок"
со связанными в верхушках бамбучинами - удобный шалаш, чтобы просидеть ночь
и пострелять на рассвете гусей. Валяется рогатина, годная и под ружейную
подставку, и как штатив для фотоаппарата.
Я прилег на охапку мха, лежавшую в шалаше, окруженный сумятицей
светотеней этого иллюзорного шуршащего укрытия. Не лучше ли возвратиться
домой, на косу, и заняться работой? Можно разрушить тайну, которая для
постороннего только издали кажется важной, и сожалеть потом. Да, но пока-то
я не совершил ничего предосудительного. И правильно сделал. Занимайся
избранным и порученным тебе делом: продли жизнь лососям.
Весь следующий день, препарируя рыб, был занят захватившей меня загадкой.
Я знал, что бросить ее - это вычеркнуть оставшиеся дни на бесплодные
домыслы. Работал до полуночи, задабривая совесть: утром решил идти к
старику.
Дома его снова не застал. Он пришел около десяти, уставший, с тяжелой
сумкой. И получилось так, что я не спросил у него ничего.
Я шел по берегу, по упругому песку отлива, мимо гвалта детских голосов
чаек, сулящих шторм и вынужденное безделье, радовался этому прогнозу,
принятому решению. Стучало сердце. Я торопился. Слева - еще полное
прозрачности, стеклянно накатывающееся на берег море, справа - красноватые
отвесные скалы в белых полосах птичьих следов. Короткокрылые топорки
устрашающе проносились над головой, неся огромные красные клювы.
Приближение шторма вскоре стало заметно: похолодало, пошла мелкая рябь,
ветер то начинал дуть, то спадал до минимума. Я заспешил, меня все более
захватывал предстоящий поиск.
С вечера приготовив рюкзак, лег с намерением встать рано. Но спать не
пришлось. Шторм нарастал, хотя небо было высоким и звездным. Ущербная луна
висела над полощущимися на ветру палатками, как над кочевьем.
Вышел за час до восхода солнца. Небо по-прежнему было чисто. Шел верхом,
краткий прибрежный путь перемывали и колотили волны. По дороге хватал
понемногу лимонник, а позавтракал уже на месте, на другом берегу от
старикова скрадка. Позавтракав, неожиданно заснул.
Проснулся от новых звуков. Когда ждешь - просыпаешься. У меня не было
фотокамеры, у меня был бинокль.
Как я и предполагал, шлюпку нужно было перетаскивать. Она возвращалась от
моря - против течения, была небольшой, ярко-белой. Подвесной моторчик
поднят.
Шлюпку, вся напрягшись, подталкивала женщина в шортах и свободной белой
блузке. Я был подготовлен, но явление удивляло: заполняя окуляры бинокля,
мне и миру улыбалась Эдит Пиаф.
Шлюпка наконец вышла на глубокую воду, ее прибило к камням, женщина