"Вячеслав Евгеньевич Дурненков. Три действия по четырем картинам " - читать интересную книгу автора

ШУСТОВ (протягивает футляр Николаю). Будете?
НИКОЛАЙ. Нет, спасибо.
ШУСТОВ. Как хотите... (Прячет футляр обратно.) Скажите прямо, вы
что-нибудь пишете для себя?
НИКОЛАЙ. Да.
ШУСТОВ. Роман, разумеется?
НИКОЛАЙ. Разумеется.
ШУСТОВ. Меня интересуют откровенные сцены.
НИКОЛАЙ. Хм... это не ко мне...
ШУСТОВ. Вас это не занимает?
НИКОЛАЙ. Да почему же... Просто, я не заостряю на этом внимание... Я
пишу психологический роман.
ШУСТОВ. Значит, вас физиология не интересует?
НИКОЛАЙ. Ну, можно и так сказать.
ШУСТОВ. А так сказать с личным у вас как?
НИКОЛАЙ. А это не ваше дело.
ШУСТОВ. Конечно не мое... Но, что вы на это скажете? (Достает из-за
пазухи порнографическую открытку, показывает Николаю.) А! Баден-Баден!
(Целует открытку.)
НИКОЛАЙ (брезгливо). По-моему гадость изрядная.
ШУСТОВ. Смотрите внимательно романист, это жрица грядущего. Настанет
время, и люди освободятся от условностей, они будут счастливы, потому что
все сведется к двум вещам - трате денег и адюльтеру. А потом наступит
золотой век - вообще один только адюльтер будет.
НИКОЛАЙ. Меня тошнит от ваших фантазий.
ШУСТОВ. Я вам еще своего сокровенного не рассказывал.
НИКОЛАЙ. Да уж увольте.
ШУСТОВ. А как же смелость писателя? Слабо извращенца выслушать?
НИКОЛАЙ. Слабо. Да и не писательское это дело. В суде или в больнице
пусть слушают.
ШУСТОВ (прячет карточку). Э-хе-хе... Какой-то вы здоровый, аж
противно... Я себя в молодости вспоминаю, мы тогда все бледные, изможденные
были. Среди нас мода ходила: на голое тело пальто одевать и чтобы кальсоны
из брюк торчали. На Таврической собирались, в клубе любителей порнографии.
По четным дням мы, по нечетным нумизматы. У меня коллекция была, не
поверите - две тысячи открыток! У самого Крутицкого и то, от силы полторы
тысячи набралось бы, а уж у него-то возможностей поболее моего было. Шутка
ли - товарищ министра!
НИКОЛАЙ. И что он, правда, увлекался порнографией?
ШУСТОВ. А нешто он не человек? Или устроен по другому? Так же все
чешется. Да и потом время-то, какое было - ждали, что вот-вот война
начнется. В такие моменты с человека вся шелуха в один миг слетает. Вы не
обижайтесь, но по всему видать, что в жизни вы еще неопытны и многое вам
видится неясным, не до конца сфокусированным. Я уже говорил, что преподаю,
поэтому хорошо знаю, как выглядит молодость. Ее главная примета это
уверенность, в том, что жизнь проста и понятна. Поэтому на их лицах такая
усталость, такая скука. Глядя на них, я понимаю: насколько полноценно
прожил свою молодость.
НИКОЛАЙ. Интересно, какое прозвище вам студенты дали?
ШУСТОВ. Прозвище? "Карандаш". У меня привычка есть: я карандашом люблю