"Вячеслав Евгеньевич Дурненков. В черном-черном городе " - читать интересную книгу автора

Наташа . Дядя Петя, мы ведь уже отказались.
Дима . Дядя Петя, а почему у вас тень без кепки?
Петр . А... как это, бог с вами, ребятки, вон она, кепка-то, на
тениной голове.
Дима . Я пошутил.
Валентина . Вы, ребяты, над дядей Петей не смейтесь, он хоть и
неграмотный, а всю войну прошел и ордена имеет.
Наташа . Мы не смеемся, мы ему помочь хотим.
Раиса . Это как же?
Дима . А вот так. Дядя Петя...
Петр . А?
Дима . Расскажи им про это?
Петр . А ты откуда про это?
Дима . Оттуда.
Наташа . Тебе сразу легче станет. Вот увидишь. Ну, не будь трусишкой?

Петр встает, подходит к краю сцены. Он растерян и подавлен. Освещение
гаснет, Петр стоит в кругу света.

Петр. В 72-ом я почувствовал, что больше не могу жить. Я ничем не
болел, хозяйство было налажено, родился Колька, все было хорошо и надежно.
Но жить я уже не мог. Тогда-то я и решил поехать к святым местам, мне было
уже за тридцать, то есть время, когда понимаешь, что святые места ничем не
отличаются от несвятых, те же щелястые заборы, те же крики ребятишек,
купающихся в местной полувысохшой речонке со смешным названием. Святое
место - это место, где тебя окончательно отпускает и ты можешь подставить
лицо ветру и присесть на поросший конским щавелем пригорок, и за этим
ничего не последует. Я исколесил свою и соседнюю области и ничего подобного
не встретил, везде меня сопровождало ощущение, что свою жизнь я уже прожил
и мои руки обвязаны цветными полотенцами, а рот наполнен стеклярусом. Я не
мог разговаривать с людьми, им еще предстояло жить, подставляя рот под
капли дождя, который казался мне кислотным. На автовокзале в райцентре я
встретил человека, похожего на моего отца, которого я помнил смутно, но
которого не забуду. Он купил мне билет на автобус и подарил свою кепку.
Когда автобус остановился, я пошел по какой-то кривой улице, которая вывела
меня к небольшой площади, на которой находились собор XVIII века,
универмаг, библиотека и кинотеатр. Я стоял и рассматривал трещины на
плавящемся от жары асфальте, вдруг все завертелось у меня перед глазами и я
упал. Очнулся я в тенистом городском парке на детских качелях. Какое-то
время я не мог видеть, предметы расплывались, но самые таинственные
перемены произошли со звуками, они как будто слились в один
мультипликационный звукоряд, словно сотни Чебурашек разом жаловались на
свою судьбу. В голове проносились картины, какие-то чернильные пятна,
похожие на фигуры животных и людей, трава и осколки бутылок перед
заброшенным кинотеатром, солнце, которое никак не может закатиться, упруго
отталкиваясь от горизонта. Я стал чувствовать свои руки, они казались мне
слабыми, что-то забывшими, но легкими, словно в суставах жил весенний
ветер, впервые за тридцать с чем-то лет я попытался вздохнуть и это у меня
получилось.
- Ну покатался и хватит, - сказал отец и подхватил меня за подмышки.