"Н.А.Дурова. Угол" - читать интересную книгу автора

домике и все его время проходило в беспрестанной борьбе с тем неодолимым
влечением, какое чувствовал он идти туда и узнать, что за связь существует
между им и Фетиньей? Зачем она ходила туда? Кто там живет? С кем виделась?
Пока он делал себе эти вопросы, пока думал и передумывал: "Идти? Не идти? С
какой стати пойду я, я, граф Тревильский, знатный и богатый господин, в
бедный мещанский дом разведывать, кто, зачем ходит туда?.. Почему же не
зайти на минуту? Что за беда? Разве я непременно должен сказывать свое имя?
Пойду просто, будто искать кого-нибудь".
Пока все это роилось в разуме юного Георга, время шло своим чередом и,
наконец, привело тот день, в который давался бал у Орделинских. Был уже
восьмой час вечера; Тревильский, по обыкновению, мечтал о своей Федуловой и
вдруг вспомнил, что в заветном домике видел на стекле приклеенный лоскуток
бумажки, на котором было что-то написано. "Вот благополучие! Верно, тут
что-нибудь продается или работается; завтра же посмотрю! О, непременно
посмотрю и тотчас войду! Прекрасно! Прекрасно! Завтра же узнаю эту странную
тайну!.. Но зачем же завтра! Почему не сегодня? Почему не сейчас? Еще
довольно рано". Граф позвонил. Слуга вошел.
- Заложить коляску.
"Да, поеду, узнаю, что за дом такой? Что заставляет ее ходить туда? И
так таинственно, тихонько от надзирательницы, с одною только горничной! Ах,
Фетинья!.."
Размышления графа прервались сами собой при этом имени; он покраснел.
"Вот досадное имя, - сказал он вслух, - мне кажется, сам ангел
покраснел бы от него! Когда я женюсь на ней, мой круг будет звать ее Фанни.
Но прежде всего тайну, тайну надобно разведать".
Вошел человек, докладывая, что коляска готова и что ее сиятельство
графиня прислала просить графа пожаловать к ней немедленно, она ожидает его
в библиотеке.
- Скажи, иду сию минуту. - Граф взглянул на часы, стрелка стояла на
восьми. "Еще рано, - думал он, - у матушки пробуду четверть часа да столько
же употреблю на езду; прежде девяти часов тайна посещения бедного домика
будет мне известна!.. Но хорошо ль я делаю, - спрашивал сам себя молодой
граф, и при этом вопросе шаги его становились медленнее. Он почти нога за
ногою шел по коридору, ведущему от лестницы, по которой он только что сбежал
к дверям библиотеки, - хорошо ль я делаю, что хочу разведывать? Может быть,
Фетинья благодетельствует кому в этом жилище!.. А если?.. Нет, нет! Надобно
узнать непременно! Не могу быть покоен! Я не буду разыскивать, зачем она
была там, но только посмотрю, кто живет в этом доме". С последним словом
граф взялся наконец за скобку двери и отворил ее.
- Долго заставляешь ждать себя, любезный Жорж, садись. Я звала тебя,
чтоб сказать о приглашении старой княгини Орделинской, она дает бал,
празднует возвращение семьи своей из чужих краев. Бал будет блистательный,
приглашена вся столица, но главное дело в том, что нас с тобою просит она
приехать часом ранее, как таких людей, которых она не считает уже чужими,
говорит, что хочет на досуге показать редкости и вещи дивной красоты,
привезенные ей сыном: пишет, что всего этого такое множество.
Озабоченный вид графа показывал, что он не слышит слова матери своей;
графиня это заметила, и кровь бросилась ей в лицо.
- Мне очень странно, Георг, что ты всякий раз, когда я начну говорить
об Орделинских, слушаешь меня рассеянно или и совсем не слушаешь! Удивляюсь,