"Фридрих Дюрренматт. Судья и палач [D]" - читать интересную книгу автора

хорошо, и он смотрел, как Чанц ставил машину на луг, так как дорога на
Ламбуэн была узкой.
Наконец Чанц вылез из машины и подошел к комиссару.
Они зашагали по тропинке в сторону видневшегося вдали дома. Почва была
глинистой, стояли лужи - здесь тоже был дождь.
Они подошли к низкой ограде, но ворота были заперты. Ржавые прутья
возвышались над оградой, через которую они рассматривали дом.
Сад был голым, между тополями, словно огромные звери, стояли лимузины;
огней нигде не было видно. Вее производило унылое впечатление.
В темноте они с трудом разглядели, что на воротах висела табличка. Один
угол сорвался, и она висела косо. Чанц осветил ее фонариком, прихваченным
из машины:
на табличке была выгравирована большая буква "Г".
Они снова оказались в полной темноте.
- Видите, - сказал Чанц, - мое предположение было верным. Я ткнул
пальцем в небо, а попал в цель. - И, довольный собой, он попросил: -
Угостите меня теперь сигарой, комиссар, я ее заслужил.
Берлах протянул ему сигару.
- А теперь нам необходимо узнать, что означает буква "Г".
- Это не проблема: Гастман.
- То есть?
- Я справлялся по телефонной книге. В Ламбуэне есть только два абонента
на букву "Г".
Берлах озадаченно засмеялся, но потом сказал:
- А не может это относиться к другому Г?
- Нет, не может. Второе Г означает жандармерию[1]. Или вы считаете, что
жандарм может быть причастен к этому убийству?
- Все может быть, Чанц, - ответил старик. Чанц зажег спичку, но
прикурить при ветре, яростно сотрясавшем тополя, ему удалось с трудом.
* * *
Не понимаю, удивлялся Берлах, почему полиция Ламбуэна, Диссе и Линьера не
обратила внимания на этого Гастмана, ведь его дом стоит в открытом поле,
свободно виден из Ламбуэна, и если здесь собирается общество, то это
невозможно скрыть, более того - это прямо-таки должно бросаться в глаза, в
особенности в таком захолустье.
Чанц ответил, что пока он этому не находит объяснения.
Они решили обойти вокруг дома. Они разделились и направились каждый в
свою сторону. Чанца поглотила ночь, Берлах остался один. Он снова
почувствовал тяжесть в желудке, резкую боль, на лбу выступил холодный пот.
Он пошел вдоль стены н, следуя ей, свернул направо. Дом все еще был
погружен в полнейшую темноту.
Берлах снова остановился и прислонился к ограде. Он увидел на опушке
леса огни Ламбуэиа и зашагал дальше. И снова ограда изменила направление,
теперь она повернула на запад. Задний фасад дома был освещен, из окон
нижнего этажа лился яркий свет. Берлах услышал звуки рояля, а когда
прислушался, то понял, что играют Баха.
Берлах зашагал дальше. Теперь, по его расчетам, он должен был
встретиться с Чанцем; Берлах стал внимательно вглядываться в залитое
светом поле и поэтому слишком поздно заметил, что в нескольких шагах от
него стоял зверь.