"Фридрих Дюрренматт. Страницкий и Национальный герой" - читать интересную книгу автора

и трезвенников, - мира на земле, должны добиться мы - хворые, калеки,
изрубленные!
Вайтблейк. Но, мой...
Страницкий. Вместе мы образуем правительство, господин Национальный
герой. Это дело безотлагательное, я знаю. Себя я предлагаю в ваше
распоряжение в качестве министра полиции. Я охотно приношу эту жертву. Я
готов одновременно принять на себя обязанности и министра внутренних дел. А
также и внешних, если вы того пожелаете. Антон возглавит финансы и церковь.
Никогда еще ни одно правительство, господин Национальный герой, не
формировалось в столь благоприятных условиях.
Вайтблейк. Но, мой мил...
Страницкий. Вы тронуты, господин Национальный герой. Из этого я
заключаю, что вы - согласны. Я вижу это по вашему лицу, по тому, как
беспокойно вы двигаетесь в своем американском кресле. Но терпение. Завтра мы
увидимся снова. Сегодняшний день, господин Национальный герой, я хочу
провести со своими друзьями, простыми людьми с улицы Моцарта.
Вайтблейк. Но, мой милейший!
Национальный герой (смущенно). Был рад. Желаю такому бравому солдату
нашей родины всего лучшего.
Страницкий. Завтра, господин Национальный герой, я предложу вам свою
программу правительства и прошу вас, чтобы меня и Антона привел к присяге
архиепископ в соборе святого Себастьяна, как того требует наша старая,
достойная уважения традиция.
Вайтблейк. Но, мой милейший...
Национальный герой (слабо). Рад. Был рад. Еще Гете... Чрезвычайно рад.
Портреты, герцогиня фон Тойфелен, портреты, хорошо?
Диктор. Так проходила встреча безногого футболиста и нашего
Национального героя. Печальный конец рассказать недолго. Едва герцогиня фон
Тойфелен вручила обоим по портрету Меве с собственноручными его подписями -
как обоих уже вывели от измученного Меве, которого Модерцан уложил в
постель. На одном портрете Национальный герой страдал под Финстервальдом, а
на другом не сдавался под Сан-Плинплином. Футболист торжествовал.
Настороженного молчания окружающих он не заметил. Он уже видел себя
министром. Улица Моцарта, куда его и Антона доставил "бьюик", встретила их с
восторгом. На чердаке началось безумное пиршество, продолжавшееся весь день.
Все вместе ждали вечерних последних известий по радио. К фройляйн Луизе и
господину с окладистой бородой, к Корбмахеру и Флейшеру, к фройляйн Марии,
испуганно обнимавшей Страницкого, присоединились господин Зевейн и господин
Бас. У первого были куплены два дивана, стол в стиле конца века и мягкие
кресла, у второго - радиоприемник, на котором теперь красовались оба
собственноручно подписанных портрета Бальдура фон Меве. Доверие бывшего
футболиста к Национальному герою было безгранично.
Господин с окладистой бородой. Ничего, кроме водки, целый день я пью
одну водку во славу политики. Да здравствует водка!
Флейшер. Да здравствует окорок! Зевейн, Пулярка!
Корбмахер. Мозельское!
Бас. Бургундское!
Фройляйн Луиза. Торты!
Флейшер. Скоро начнется. Через три минуты. "Эхо недели"!
Страницкий (взволнованно). Моя любимая невеста Мария, мой друг Антон,