"Наталья Дурова. Семенов-младший и его дед " - читать интересную книгу автора

то правда: мальчишка редкий не балует, учится старательно и всё чего-то
будто домысливает. "Точно за двоих жить старается: за себя да за Таню мою
покойницу", вздыхал, рассуждая, дед и с чувством, которому трудно
подыскать название, любовно развешивал по стенам прибитые к фанеркам и
вышитые мальчиком дорожки, подушки; развешивал так, словно то были
драгоценные картины.
О чём думал Семёнов-старший, глядя на бесхитростные творения внука, он
никому не говорил, только каждый попавший в тёмную комнату восторженно
удивлялся, подтверждая дедовы мысли:
Вот и скажите, что здесь живут двое мужчин. На всём буквально будто
женская рука лежала: даже вышивки. Молодец вы, ей-богу, Афанасий Андреевич.
Дед улыбался. Последние годы, живя ради внука, он чуть ли не изо дня в
день получал неизведанные раньше и никому необъяснимые радости. И теперь его
приводило в волнение то, что волновало и других жильцов: снос дома.
Понимаете, ведь он совсем хороший, добротный. У себя в комнате мужа
выругаешь, так знаешь другой не услышит. Мало ли что промеж своих бывает.
А там неизвестно как, знаете, новые дома-то. Слышимость одна чего...
Да не хайте. Сами не жили, так чего говорить. Во всяком случае ванная
наверняка будет.
Ну уж! Лучше бани всё равно нигде не отмоете грязь. Только я вам
скажу: зачем такой дом сносить? Снаружи он ещё красивый.
Дед не вступал в разговоры домохозяек, а у себя говорил внуку:
Конечно, оно-то верно: дом добротный. Опять же если судить только о
верхе. Ведь его делали под гостиницу, а низ же для прислуги. Тут вот и есть
гнилость-то. Что с подвала взять? Опять, к примеру, двор... Тьфу! Но деду
было жалко расставаться с домом, где прошла вся его жизнь. Здесь он стал
Афанасием Андреевичем, гражданином Семёновым не только почётным
дворником, но и судебным заседателем. Относился он ко всему добросовестно, и
его жёсткие, торчащие булавами в предложениях восклицательные знаки "Тьфу!"
и "Стало быть!" никто не замечал в нём все видели Афанасия Андреевича,
гражданина Семёнова.
Домоуправ и тот разговаривал с ним уважительно:
Серьёзный вы человек, Афанасий Андреевич. Не слушайте домохозяек.
Добротный дом. Если этот верх держится на гнилом корню... то не мне вам
объяснять, Афанасий Андреевич, к чему это ведёт. Вы ведь раза в два постарше
меня. Сколько лет-то вам?
Семёнов-старший смущённо улыбался и, как-то весь подтянувшись, чтобы
было видно: ещё молод для своих семидесяти трёх,отвечал:
Семьдесят с гаком.
Очень хорошо. Переедем, вам с внуком комнату на самом лучшем этаже
первом. Вот!
Оно-то, конечно. Коли так, я сам подумывал, а насчёт этажа, уж,
пожалуйста, только повыше. Лучше бы на третьем.
На лифте захотели поездить?
Знаете, товарищ домоуправ, вам смешно, конечно. Но так надоело всю
жизнь спускаться в подвал, хочется подняться повыше. Раз по пять в день за
внуком пешком по лестнице ходил бы, верите?
А ведь вам, Афанасий Андреевич, 73?! лукаво и с каким-то особенным
ударением произнёс домоуправ.
Прошла неделя, и Семёнова-старшего торжественно всем домоуправлением