"Елизавета Дворецкая. Червонная Русь " - читать интересную книгу автора

взрослая, - все родное и близкое осталось где-то на другом краю света, а
впереди ждало только чужое и холодное. Маленькая невеста плакала всю дорогу
от страха и тоски, а Зорчиха утешала ее рассказами о ее будущей славе, чести
и богатстве. Нянька уверяла, что "муж", то есть князь Юрий Ярославич, будет
любить ее и беречь, как отец. Про себя Зорчиха, должно быть, думала, что
кое-какое сходство с Вячеславом Владимировичем и правда имеется: жених был
старше Прямиславы на двадцать пять лет и свободнейшим образом годился ей в
отцы.
Саму свадьбу Прямислава помнила плохо, и хуже всего венчание, где ей на
палец надели слишком широкое кольцо, а потом Зорчиха его спрятала, чтобы
ребенок не потерял. Но десятилетняя девочка, конечно, не годилась в жены
мужчине на четвертом десятке. Сразу из церкви ее проводили в
Апраксин-Мухавецкий монастырь - взрослеть и ждать "поры", то есть возраста,
когда она на самом деле будет пригодна для брака. Здесь игуменствовала мать
Евфимия, в миру княжна Добролюба Мстиславна, троюродная сестра Юрия
Ярославича. Поначалу князь Юрий по праздникам навещал юную супругу, но потом
его посещения стали все реже и наконец совсем прекратились. У него были
дела, охоты, пиры, да и женщин он мог найти себе поинтересней, чем маленькая
девочка, умеющая только играть в куклы и повторять за монахинями слова
молитв.
Сейчас Прямиславе было уже семнадцать лет, о чем ее муж, кажется, и не
вспоминал, а она очень смутно помнила его лицо. Апраксин-Мухавецкий
монастырь стоял в самом городе, от княжьего двора его отделяли две улицы и
торг. Поскольку Прямислава не собиралась становиться монахиней, игуменья
никогда не ограничивала ее в прогулках, только просила не слишком
наряжаться - пестрое мирское платье смотрелось бы неуместно в монастырских
стенах. Роскошные ткани и шитые жемчугом повои, доставшиеся Прямиславе в
приданое, хранились в сундуках под надежными замками, а одевалась Прямислава
просто, как обычная горожанка. Брак считается полностью заключенным после
"веселья", то есть свадебного пира, а Прямислава была лишь обвенчана,
поэтому все эти годы продолжала заплетать девичью косу, только голову
повязывала платком - по учению апостола Павла, согласно которому женскому
полу надлежит иметь главу покровенну. И тем берестейским молодцам, что
встречали ее на улицах и увязывались следом, привлеченные ее красотой и
статью, не могло и в голову прийти, что эта девушка - их княгиня. Едва ли
кто-то в городе вообще помнил, что у князя Юрия есть законная жена.
Разгульная жизнь мужа не была тайной для Прямиславы, как и то, кем он
ее заменил. Теперь она не столько желала, сколько боялась того дня, когда он
вспомнит-таки о своей законной жене и возьмет ее в дом.
- Чего же с него взять, голубка! - Нянька Зорчиха разводила руками: -
Он с тобой обвенчан, и только, а живет один, как бобыль. Как же ему быть?
Вот и блудит. Известное дело!
- Зачем тогда женился? - отвечала Прямислава. - Это я была дитя
неразумное, за меня отец все решил. А он-то на четвертом десятке женился,
заранее знал, как все будет! Если нужна жена, так искал бы настоящую, а не
сватался к недоросточку!
- Ему не жена, а мир с Вячеславом Владимировичем нужен был! К отцу
твоему он сватался, голубка моя! И отца не упрекай: мало ли крови Изяславичи
всем попортили, а худой мир всяко лучше доброй ссоры.
- Продали меня за худой мир, а я теперь всему Берестью как посмешище