"Елизавета Дворецкая. Червонная Русь " - читать интересную книгу автора

серебром, да еще чтобы возместил все убытки за город! А вздумаете собрать
войско - Владека повесят над стенами Перемышля! И тогда осаждайте на
здоровье!
Лях с чувством плюнул в воду, сделал жест, обозначающий, что он
собирается сделать с собеседником, и пошел к своим. Ростислав выхватил у
Прокшича сулицу, прицелился в ненавистную спину, потом опомнился и взял
прицел пониже.
Сулица мелькнула над рекой, лях заорал и упал - лицом вниз. Сулица
победно торчала, вонзившись в подол стегача пониже спины. От таких ран не
умирают, но тем хуже - теперь гордого воина всю жизнь будут дразнить Дырявой
Задницей или как-нибудь вроде этого.
До Вислока добрались без приключений, догнав толпу со стадом как раз
возле Вислоч-Ростиславля.
Город горел уже весь, так что близко подойти было нельзя из-за густого
дыма и летящих искр. Ростислав еще раз порадовался, что городок с трех
сторон окружен водой, а лес недостаточно просох для большого пожара.
В пламени сгорели тела погибших, так что родные лишились даже
возможности похоронить их. Приедет теперь из Добрынева поп, отпоет сразу
всех над пожарищем, и зароют головешки с прахом, как в прежние языческие
времена...
Тут же возле городка встретили еще две дружины: три десятка кметей из
Излучина и пять десятков из Добрынева, куда как раз дошли дурные вести.
- Кто у вас за старшего? - крикнул Ростислав погорельцам, едва
перекрывая голосом рев пламени и причитания женщин.
- Петеню! Петеня Лычко пусть будет! - вразнобой отозвались мужчины.
Лычко, один из уцелевших вислочских десятников, кивнул, принимая
старшинство.
- Подбери второго, раздели людей на две части, пусть одни идут в
Добрынев, другие в Излучин, - велел ему Ростислав. - Там вас пока примут, а
потом я работников пришлю, уберут пожарище, и будете новые дома ставить.
Излучинцы повели свою часть погорельцев восвояси, Ростислав поехал к
Добрыневу вместе с тамошней дружиной. Та молодая женщина с ребенком, вдова
гончара Витко, тоже оказалась с ними - Ростислав увидел ее сидящей на крупе
Голованова коня. Одной рукой она прижимала к себе ребенка, а другой
цеплялась за пояс кметя, чтобы не упасть.
- Вон где надо было городок ставить! - говорил Ростислав добрыневскому
воеводе Гневуше, рассказывая о битве над бродом. - Прямо на Вислоке.
Поставить и назвать Засечином. Что, хорошо?
- Оно-то хорошо, да мало толку с одного-то города, - ответил воевода. -
По всей Вислоке нужны города. Тогда ляхи к нам дорогу забудут. А не успеем -
на Вислоке ляшский король города поставит, и нам тогда на те берега ходу не
будет. Тут уж кто успеет, тот и съест.
Ростислав промолчал. Это была правда, но борьба со своими же русскими
князьями Рюриковичами отнимала у перемышльцев столько сил, что на достойную
борьбу с ляхами их почти не оставалось. Уступи Киеву, пойди под руку
киевского князя - авось и появились бы и люди, и средства на захват и
удержание земель на западе. Но разве кто-то добровольно под чужую руку
пойдет?
В Добрыневе уже все было готово к осаде: тут, проводив своего воеводу с
дружиной, приготовились к самому худшему. Вернувшуюся без потерь дружину