"Елизавета Дворецкая. Дракон Битвы ("Лань в чаще" #2)" - читать интересную книгу автора

А он вдруг засмеялся и словно бы отбросил невидимую соломинку, чтобы
снова стать самим собой. Там, где старый Торбранд конунг предпочитал
приглядеться и выждать, его сын всегда шел навстречу событиям и искал
случая, не дожидаясь, пока случай найдет его.
Наутро Торвард конунг отправился к причальной площадке под соснами, где
в корабельном сарае сидел с полусотней слэттов Эгвальд ярл. Сняв замок и
засов, хирдманы отворили одну из двух широких дверей, и Торвард движением
брови послал Регне внутрь. Пленники, бледные и заспанные, неохотно поднимали
головы. В сарае было душно, пахло прелой соломой, свет из открытой двери
падал дорожкой длиной в несколько шагов, а дальше начиналась полутьма,
полная лениво шевелящихся человеческих тел.
- Где Эгвальд ярл? - громко спросил Регне, стараясь разглядеть людей в
полутьме сарая. - Он хотел, чтобы Торвард конунг сам пришел к нему. Торвард
конунг пришел и хочет говорить с ним.
- Я не так неучтив, чтобы заставлять гостя стоять на пороге! - раздался
из глубины сарая насмешливый голос, и из гущи сидящих и лежащих слэттов
показался Эгвальд. - Заходи, Торвард сын Торбранда, если ты действительно
здесь. Мне есть где принять гостя - благодаря твоим добрым женщинам у меня
тут есть и подушки, и тюфяки!
За месяц, проведенный в плену, Эгвальд сын Хеймира сильно изменился. Он
побледнел, почти не видя солнечного света, на щеках его отросла негустая
светло-золотистая бородка, светлые волосы свалялись. Рубаха, подарок
какой-то сердобольной женщины, сшитая не по росту, была широковата и висела
на похудевшем теле. Его юное лицо стало суровым, прежний задор в светлых
глазах сменился мрачной настороженностью. Он не хотел принимать своего
унижения и все помыслы сосредоточил на том, чтобы отомстить за него. Как и
когда он выберется из душного корабельного сарая, каким образом снова
обретет силы сразиться с конунгом фьяллей на равных - Эгвальд не знал этого,
но не хотел верить и не верил, что боги и удача от него отвернулись. Даже
сейчас он оставался сыном конунга и потому не делался пленником.
- Спасибо, но я собирался не сидеть у тебя в гостях, а позвать тебя
прогуляться на воздух, - крикнул Торвард снаружи. Он в отличие от
собеседника был спокоен и почти весел. - Выйди-ка! Лекарка мне сказала, что
это вполне в твоих силах. Она не ошиблась?
Не понимая, что означает это неожиданное приглашение, Эгвальд помедлил,
но отказаться не мог: еще посчитают, что он струсил! Однако, едва
показавшись в дверях, он невольно вцепился обеими руками в косяки: от обилия
света и воздуха у него закружилась голова. Блеск серо-голубой воды
Аскефьорда и каменистый противоположный берег, длинные горные цепи вдали
поплыли и закачались перед глазами.
Торвард терпеливо ждал, пока его пленник придет в себя, а тем временем
разглядывал его. Моложе лет на шесть, ниже ростом, легче сложенный, в
придачу ослабленный раной и истомленный долгим сидением взаперти, без
воздуха и без движения, Эгвальд ярл очень мало подходил для того, что он
задумал. Но, впрочем, сам виноват. Еле на ногах стоит, так и нечего
выделываться.
Привыкнув к свету, Эгвальд посмотрел наконец на конунга фьяллей. Тот
стоял перед дверью в сарай, сложив руки на груди, в нарядной рубахе своего
любимого красновато-коричневого цвета, с двумя толстыми золотыми браслетами
на запястьях, и даже красные ремни, которым придерживаются обмотки,