"Марина и Сергей Дяченко. Волчья сыть" - читать интересную книгу автора

встречался... кто ходил на ИХ территорию и вернулся?
Старик помолчал.
Облизнул губы: - В Высоком доме знают, что ты пошел ко мне?
- Меня никто не подсылал, - отозвался Дым тихо. - Я пришел потому, что мне
так захотелось.
- Тебе захотелось жить, - сварливо проворчал старик. - Жить - и не
меняться. Ради этого ты готов просить помощи у Хозяев, голос его дрогнул.
- Волки... честны, волки просто хотят кушать - так же, как и мы. Если бы
шпинат, который мы жрем, умел говорить - он бы тоже взмолился.
- Ты знаешь кого-то, кто ходил на ИХ территорию и вернулся? - терпеливо
повторил Дым.
- Что может быть хуже, чем жить, как животные? - рявкнул старик, и детская
возня за ширмами сменилась гробовой тишиной. - Что может быть хуже,
сказать тебе?
Он замолчал. Выждал паузу, уставившись на Дыма круглыми карими глазами
из-под кустистых бровей.
- Хуже, - сказал почти шепотом, хуже, Дымка, - жить, как домашние
животные. Помни.
Оба посмотрели на колокольчик, немо покачивающийся над окном.
- Каждый выбирает для себя, - сказал старик сухо. Ты молодец уже потому,
что первым понял - прежняя жизнь кончилась, предстоят перемены. В Высоком
доме, думаю, это поймут не скоро. Какое счастье, что я давно уже не имею
отношения к Высокому дому! Да. Сперва будут всеобщий героизм и
мобилизация, потом паника и неразбериха, голод и холодная зима... А ты
умный, Дымка.
Дым промолчал. - Поселок Свояки, - сказал старик одними губами. Для начала
найди там отставного старосту, его зовут Сот-Озерный-второй. И на правах
чиновника из столицы поинтересуйся относительно трупа, который они
выловили в реке шесть лет назад, осенью. Дурак бы спросил, при чем тут
какой-то труп. Ты молчишь... Хорошо. Возьми салата. Сладкий салат.
Дым положил в рот широкий лист с бахромой по краям. Вкуса не было
никакого. Будто у брикетной травы.

- Жрать брикетную траву вдалеке от волчьих зубов или хрумкать свежее, но у
самой границы! А у них такого выбора нет - у них, в столице, и кормятся
сладко, и до волков три дня скакать... - Женщина на крыльце наконец-то
замолкла. Отдышалась, еще раз с презрением глянула в развернутое
удостоверение Дым-Лугового. - Начальство... Еще год назад пуганые были:
любому сопляку из города теплую ванну готовили. А теперь - на пенсии он!
На содержании у поселка! В управу иди, старосту спроси, расскажут тебе.
Дым молчал. Ждал, пока тетка иссякнет сама собой; она иссякала по капле,
неохотно. Наконец, сморщив нос, ругнулась едва слышно и скрылась в доме;
долгую минуту спустя на крыльце объявился седоватый, пегий какой-то,
маленький и щуплый Сот-Озерный-второй.
Дым поводил по воздуху удостоверением. Сот-Озерный близоруко сощурился,
хрипло вздохнул:
- Уже год как в отставке я, милейший Дым-Луговой. Поселок наш тихий, все,
считайте, ближние родичи, парни в армию идут охотно...
Он запнулся. Глаза у него были тоже карие, тоже круглые, в обрамлении
бледно-красных век.