"Марина и Сергей Дяченко. Эмма и сфинкс" - читать интересную книгу автора

эстрадный монстр; бесконечные театральные истории сменяли одна другую, и
почти всегда оказывалось, что все это случилось либо с Иришкой, либо на
Иришкиных глазах, либо на глазах ее партнеров, которые врать не станут.
- ...А в финале ее выносили на сцену уже "мертвую", в мешке. Ну и,
разумеется, народную артистку просто так в мешок не засунешь, ну и совали в
этот мешок девочку-гримершу, и Павел наш, пока рыдал над телом в мешковине,
успевал эту девочку ласково так щипнуть. И погладить. Несколько раз. Она,
помню, жаловалась, но не очень. Все-таки Павел был о-го-го мужчина, да еще
артистище матерый, бабы за ним в очередь становились... А однажды на
гастролях эта девочка заболела. Что делать? Засунули в мешок
парня-монтировщика, он щуплый был и роста небольшого. Вот. А Паша не знал...
Короче говоря, финал, героиню выносят в мешке, все рыдают... Паша рыдает, в
зале женщины в платочки всхлипывают, катарсис... Вдруг труп вскакивает, да
как матом заревет, таким матом! Пашино лицо... Ну, вы представляете себе,
да? Помреж три минуты занавес не мог дать - ржал за кулисами... Ему, кстати,
выговор потом объявили. А за что?
Математик хохотал, смахивая с глаз навернувшиеся слезы. Эмма подумала,
что он хороший зритель. Есть такие папы, которые, приведя детей в театр,
смеются громче всего зрительного зала... И работать для них куда приятнее,
чем для тех, других, благополучно засыпающих в первом ряду...
И Эмме тоже захотелось что-нибудь рассказать - благо историй и баек она
знала немало. Иришка великодушно поделилась с ней ролью рассказчицы.
Случилась своего рода дуэль на байках: пока одна рассказывала другая
подпрыгивала на стуле от нетерпения, дожидаясь своей очереди.
- ...что, мол, без полетов в гробу работать не будет. Вбухали в этот
гроб половину всего бюджета! Премьеру сыграли - резонанс. Зал полон. Шестой
спектакль, седьмой, десятый... Аншлаги! А на одиннадцатом наши умельцы,
монтировщики, Восьмое марта отмечали. Это же надо было додуматься -
поставить "Вий" на Восьмое марта! Короче говоря, Ленка Дроздова, которая в
первом составе Панночку играла, взлетает в своем гробу...
Игорешка раз и другой заглянул на кухню. Потом Эмма слышала, как он
вышел из квартиры вместе с Офелией, - видно, понял, что репетитора не скоро
дождется. Иван вышел покурить на балкон. Хозяйка и гостья, будто не заметив
этого, азартно состязались за внимание Ростислава Викторовича.
- ...А вот это было совсем не смешно... На двенадцать фей чуть ли не
весь женский состав собрали. А тринадцатую - ведьму - играл Александр
Иванович Манько, характерный такой, народный артист... Всю первую сцену
король-отец сидел на троне. А когда вошла ведьма - длинная пауза, все
замерли, Александр Иванович зловеще так входит... Тут, согласно мизансцене,
король встает с трона и идет ведьме навстречу. Делает три шага... И сверху
падает падуга! И на трон! И трон - в щепки! Счастье, что никто в это время
рядом не стоял... Короче, тишина такая - в зале, на сцене, за кулисами... И
в этой тишине Александр Иванович своим скрипучим голосом говорит: "В другой
раз, Ваше Величество, испугом не отделаешься". Король смотрит на трон, где
только что сидел, и падает в обморок без единого слова. И - занавес. Самый
короткий спектакль за всю историю театра...
Иван вернулся, принеся с собой запах свежего ветра, ноябрьского вечера
и хороших сигарет. Иришка, не морочась, закурила прямо на кухне, и Эмма тоже
закурила; она бралась за сигарету только в крайних случаях. Теперь ей
хотелось курить впервые за несколько месяцев - наверное, она была здорово