"Марина Дяченко, Сергей Дяченко. Соль (Если 2007 № 7)" - читать интересную книгу автора

про рыцарей, ну и читал буквально с любого места. Говорит, очень
помогало..."
Узкое, бледное лицо показалось из воды метрах в пяти от лодки, на самом
краю освещенного круга. Исчезло. Снова появилось. Девушка улыбнулась, но не
Виталику, а оранжевому борту лодки. Стеснялась поднять глаза.
- Привет, - сказал он грубовато, как будто к нему за столик в кафе
подсела симпатичная, но надоедливая фифа. - Так и будем нырять туда-сюда?
Он сказал и тут же испугался - вдруг она обидится и уплывет, оставив
Виталика посреди моря с его проблемами и долгами.
Девушка вздохнула совершенно по-человечески - схватила воздух, на
секунду приподняв узкие плечи. Глянула ему в глаза - очень застенчиво - и
снова потупилась.
Она была похожа и непохожа на ту, первую. Такая же бледная и узколицая,
только волосы темнее. Глаза тоже зеленые, очень большие на тонком лице. Нос
чуть вздернутый. Пухлые детские губы.
Окончательно смутившись под его взглядом, она вдруг быстрым движением
перебросила волосы на лицо. У девчонок со вздернутым носом обычно веселый,
открытый характер, а эта смотрела, занавесившись волосами, как шторкой.
Исподлобья. Угрюмая, что ли?
Виталик невольно подумал о судьбе той первой девчонки, которую
подманили и вытащили сетью, словно рыбину. Что с ней стало теперь? Неправда,
что русалок продают только в бордели. Их покупают очень богатые люди,
создают все условия, содержат, как настоящих жен. Что они видят там, у себя
на дне? Там даже телевизора нет... Та светловолосая девочка, что насаживала
ему мидий на крючки, может, она сейчас сидит в шикарной ванне, смотрит
телевизор, смеется, ест соленые орешки...
Он тряхнул головой. Русалка подплыла чуть поближе - но все равно
держалась на расстоянии.
- Зачем ты? - тихо спросил Виталик.
Она легла на спину - тоненькая, даже тощая, с маленькой девичьей
грудью. Пляжный лифчик на ней оказался украшен тонкими нитками жемчуга. Это
было так странно и трогательно - нитки жемчуга на дешевом трикотаже. Но
страннее всего был ее хвост: широченный плавник, серебряная чешуя, горящая в
тусклом свете лампы, как зеркало.
- Зачем ты... - он хотел спросить "зачем ты здесь", но прикусил язык.
Эта девочка - его добыча. Его списанный долг. Его пропуск в безбедную жизнь.
Теперь она смотрела на далекие огни набережной.
- Как бусы.
- Что?
- Лампочки, будто бусы. Разноцветные.
У нее был тонкий, ломкий голос.
- Я приплываю к берегу, чтобы посмотреть на огоньки, - она впервые
взглянула Виталику прямо в глаза. Он проглотил слюну: во рту как-то сразу
пересохло.
- И тебе нравится?
- Да. Очень.
- А у вас на дне нет таких огней?
- У нас все другое, - она помедлила и повторила, глядя на далекий
берег: - Все, все другое.
- Тебе не говорили... - он снова прикусил язык. Сидеть в лодке и