"Владимир Яковлевич Дягилев. Змея и чаша " - читать интересную книгу автора

академии, эвакуированные в этот город, четвертый - новенькие. Старшие
"отовариваются", а младшие глотают слюнки. Хмурится Мохов, молчит Сафронов,
передергивает плечами Моршанский.
- Слишком долгое ожидание - ненормальное явление, - не выдерживает
Штукин. - Секреция выделяется понапрасну. Помните опыты Павлова с собаками?
- Шо-то припоминаю... А вот твоего имени... Если не сложно, -
отзывается рыжезатенький запевала-одессит.
- Меня зовут Александр Афанасьевич, - невозмутимо отвечает Штукин. - Но
называйте меня просто - Александром.
- Глубоко взволнован, - привстает рыжеватенький и тянет руку через
стол: - Гроссман. А шо такое? Шо вы сняли свои окуляры? Гроссман - значит
"большой мужчина".
- Хватит трепаться, - обрывает Мохов.
Наконец на деревянных подносах приносят глиняные миски - первое. Все
набрасываются на еду.
После обеда самоподготовка. Командует тот же старшина. Он к месту и не
к месту любит применять поговорки и пословицы, переделывая их на свой лад:
"Голод - не тетка, сапог - не обмотка". "В здоровом теле - здоровый дух,
советский солдат - один за двух".
В час самостоятельной подготовки старшина становится более либеральным.
- Задавайте вопросики, - предлагает он, переходя от стола к столу.
Слушатели молчат. Наконец Моршанский ради приличия (просит же человек)
спрашивает:
- Скажите, пожалуйста, какова роль разводящего? Старшина объяснил
подробно, с примерами. Уставы он знает отлично.
- Уставы надо знать, - твердит старшина, - но не тупо, а с головой.
- Товарищ старшина, - спрашивает Гроссман. - А что такое мандибуля?
- Гм... Оно, конечно, среди мужчин можно. Но... Этот вопрос не
отработан. В следующий раз отработаем.
- Это - челюстная кость по-латыни, - не выдерживает сердобольный Штукин
и бросает на Гроссмана неодобрительный взгляд.
- Ага, по-латыни, значит, - произносит старшина. - Вы и вы, встать! -
Он поднимает Гроссмана и Штукина и обращается к остальным: - Понятно, для
чего я их поставил?
- Понятно!
Строевую подготовку принимает старший лейтенант Горовой - собранный,
аккуратный, блестящий, действительно строевой командир. Шинель на нем - как
влитая, ремень затянут - ни одной складочки, сапоги начищены - хоть глядись.
Только цвет петлиц и знаки отличия почему-то авиационные.
Он стоит на пригорочке, рука с перчаткой - у груди.
Сафронов сдавал в последней группе.
- Абсолютно все путаю. Когда левое плечо вперед - с какой ноги
начинать? - спрашивает Штукин Сафронова.
- Безразлично. Дело ведь не в ногах, а в плече.
- Остроумно. Ха-ха! Но я предпочитаю пропустить тебя и поучиться на
твоем примере.
Горовой командует:
- Ле-евое плечо вперед! Прямо! Кру-у-гом!
Так и есть! Сафронов хотел лучше - повернулся резко, поскользнулся на
льдинке, запнулся. Горовой заметил. Взмах перчатки влево.