"Владимир Яковлевич Дягилев. Змея и чаша " - читать интересную книгу автора

- Он так рвался на фронт, - вздохнул Саша. - Зря я его удерживал.
- От судьбы не уйдешь, - отозвалась Лиза.
- Теперь моя очередь идти.
- Придет наш черед.
- Ждать не могу...
И Саша, направился в военкомат. Военком - усталый человек - погладил
лысину, поморщился:
- Куда ж вас, товарищ Штукин? Заурядврачом - не потянете. Фельдшером?
Вроде бы ни к чему.
При следующей встрече он заявил:
- Начинаем эвакуацию. Одно могу посоветовать - в куйбышевскую академию.
Она от нас близко.
Он написал бумагу, и Саша Штукин отправился в Куйбышев. По дороге успел
опустить письмо дедушке и бабушке. А Лизе не написал: она куда-то исчезла,
даже не попрощалась.
Оказалось, что академия из Куйбышева уже эвакуирована в Сибирь. Саше
пришлось догонять академию.

7

Пост номер шестнадцать. Полуподвальный зал самоподготовки. Полумрак.
Две лампочки под потолком едва освещают помещение. Кажется, тут никогда не
было людей. Полуподвал похож на огромный склеп - холодный, неуютный и
жутковатый. Тишина угнетает. Холод не дает покоя.
Штукин - в наряде.
"Что за глупость - охранять этот склеп? - возмущается он. - Кому это
нужно?"
Штукин ходит из конца в конец зала, меж столов и табуреток, с винтовкой
в руках. Потом кладет ее на стол и засовывает руки в карманы шинели - так
теплее. И лучше вспоминается.
Как он добирался сюда! На товарняках, на пассажирских. Месяца два с
половиной. Дважды задерживала военная комендатура. Не дезертир ли? Это
добровольцу-то! Но особенно запомнилась холодная ночь в открытом тамбуре.
До этого Штукин ехал в общем неплохо, по крайней мере тепло было. А
где-то на Урале на одной из станций захотелось ему чего-нибудь горячего.
Выскочил на станционный базарчик, отыскал молоко кипяченое, теплое еще. [15]
Хотел кринку с собой взять, да бабка ни в какую. Пока спорил, пока
справлялся с литровой посудиной, ушел поезд. Пришлось на товарняк садиться.
В единственную теплушку сунулся - не пускают. Влез на подножку, в открытый
тамбур. Поначалу ничего - не чувствовал холода, а потом мороз пробирать до
костей начал. Ступни уже перестук колес чуять перестали. А перегон, как
нарочно, тянулся бесконечно. Когда поезд наконец остановился, сойти уже не
мог. Хорошо что проходила проводница, заметила.
- Чего ты?
- 3-замерз.
- Висишь-то чего?
- Не-е могу с-сдвинуться.
- О, господи!
Она помогла Штукину сойти, повела к теплушке.
- Эй вы! Язви вас! Парень в ботинках околеет.