"Феликс Дымов. Эти солнечные, солнечные зайчики... (Сборник "НФ-22")" - читать интересную книгу автора

Ант обвел глазами слушателей, но никто не проронил ни слова.
- Особое внимание уделялось детям - хороший, между прочим, обычай! Над
детьми трепетали люди и механизмы. Целый город ходил ходуном, порежь
какой-нибудь малыш пальчик. А уж если - невероятный случай! - умирал
ребенок, планета объявляла траур. Для охраны детства были разбужены такие
силы, которые нам на Земле даже и не снились! Дети не должны были знать ни
страха, ни боли...
- Прекрасно! - не удержавшись, прошептала Оля, но Ант услышал ее:
- Еще бы! Только, видишь ли, сапиенсы Альционы проморгали важный
момент: у ребят все позже наступало взросление. Обезболенное существование
и беззаботность не мешали, разумеется, умственному развитию подростков.
Зато у них не возникало потребности думать об обществе в целом. Какое
общество? Зачем? Разве ребенок способен думать об обществе? Да еще в
целом? Вот вам наука и спорт. Вот - вечность и молодость. Единственная
непреходящая ценность - культ тела и культ ума. И все - каждому! И все -
безвозмездно! Живи - не хочу! - Ант налил себе еще чаю, в два глотка
осушил стакан. - Раскованное изобилием творчество кричало только о
здоровом веселье. Все было разрешено, кроме, может быть, причинения другим
активного зла. Впрочем, какое там зло! Все же стали добрыми. Добренькими.
Планета стремительно омолаживалась: ведь и в тридцать лет и в триста
каждый оставался ребенком. Рождаемость прекратилась. Не сразу, конечно.
Потихонечку. За долгие годы. Но к этому времени уже некому было
обеспокоиться всерьез: период детства практически превысил отпущенный
природой срок жизни, хотя смерть тоже заметно уступала рубежи.
Представляешь, Олюшка? Целая планета детей. Бессмертных детей. Не знающих
ограничений, вооруженных тончайшей техникой, имеющих выход в Космос детей!
По нашим масштабам - младенцев, которым вместо погремушки подсунули в
несмышленые ручонки атомную бомбу!
- Я не очень поняла, почему все же так получилось? - спросила Ольга.
Ант спохватился, что какое-то время рассуждал вслух, лишь по инерции
обращаясь к жене, поморщился и хмуро пояснил:
- Детство кончается тогда, когда приходится бороться за существование,
думать о жизни близких, о чужих бедах и судьбах. Недаром так много
примеров раннего взросления во время войн. Быт же, защищенный от
трудностей, не приводит к такой необходимости. Какая беда, что и костер, и
солнце (надо бы сказать, Альциона!) могут обжечь! Организмам аборигенов
ничто не причиняло вреда. Никогда. Во веки веков. Заниматься
исследованиями в таких условиях - любо-дорого! Не нужно заботиться о мерах
безопасности, о них позаботятся машины. И машины заботились... О других
машинах. И о бедных альционцах заодно, между прочим. Да, кстати: если
социальные науки, для которых требуется жизненный опыт, не пользовались
популярностью, отставали, то физика и биология выдвинулись на первый план.
Они и более эффектны, и конкретны тоже, и результат дают непосредственный,
который можно пощупать руками.
Гийом, забывшись, звякнул ложкой о стакан, покраснел, принялся усиленно
жевать. Но Ант не повернул в его сторону головы:
- В моей модели лишь одно слабое звено: почему последние взрослые
допустили катастрофу? Придется, пожалуй, пуститься в область догадок.
Видимо, слишком быстро вырвался из-под контроля процесс. Да и не было
внешних признаков опасности: никто бы не рассмотрел ребенка в дряхлом