"Феликс Дымов. Авария" - читать интересную книгу автора

стеклянно блестящую полосу глазурованного асфальта. Коля включил домкраты,
аккуратно расстелил куртку и полез под скуд. Ворчание его еще некоторое
время догоняло Арсена:
- Не понимаю, за какие грехи машину колес лишили? Раньше спиной уперся - и
катись, милая! Под горку еще б придерживать пришлось. Прогресс, туды его в
мантию...
Шоссе по веселому пологому мосту перебежало извилистую речушку, удачно
отвечающую своему певучему названию Оредеж. Колин говорок становился все
более неразборчивым. Солнце, отражаясь от асфальта, слепило глаза. Только
теперь заметив, что так и несет письмо в руке, Арсен сунул его в карман,
разулся, поставил босоножки на обочине так, что их нельзя было не увидеть
из скуда, спустился по откосу. До самой травы ногам было непривычно колко,
и,выбирая место для ступни, он шагал осторожно, не в полную силу. Берег
был по-хорошему заброшен: сухой невытоптанный склон издалека валился в
реку, вспенив перед кромкой воды неширокую полоску ослепительно чистого
песка. Вверху удрученно обозревала местность привязанная к колышку коза.
Поддернув брюки на коленях (скорее по старой мужской привычке, чем из
боязни вспузырить немнущуюся ткань), Арсен уселся на траве. Над головой
закружились две желтые бабочки-капустницы и одна траурница с черной каймой
на крыльях. Подражая взмахам крыльев бабочек, задрожали перед глазами
листья тощей осины.
- Чего дрожишь, глупая? - помимо воли спросил Арсен. И поморщился, уловив
в интонации фальшь.
Собственно, если б осина не дрожала, он вообще не признал бы ее, не
отличил от тополя или там от липы. И это - невзирая на должность: референт
по общим вопросам Ленинградского комитета Природы. Впрочем, чему
удивляться? Как и все горожане, он только по выходным вырывается на волю и
торопливо восхищается: цветочки, воздух! А воздух теперь и в городе степью
отдает, дыши - не хочу. Усилиями их комитета гарь и пыль повыветрились с
улиц, из двигателей изгнан бензин. Заводы работают на замкнутом цикле, без
выброса отходов в окружающую среду. Памятником варварским технологиям
оставлены две дымовые трубы с мертвыми заглушками: по праздникам для
имитации работы из них гонят в облака подкрашенный пар. Конечно, до
взморья или до соснового бора городу далеко, пахнет все-таки перегретым
камнем. Но всему свое время. Наладим и озоновую атмосферу. Вот освоим в
следующем году хлорофилльные краски для стен, тогда и с сосновым бором
потягаемся. Переезжай к нам, Петр Дроботов, не пожалеешь... Хотя ты ведь
не захочешь из деревни, а?
Осина застенчиво поджимала к стволу реденькие ветки и продолжала дрожать,
"Зря, глупая!" - неожиданно для себя чужими словами подумал Арсен. Больше
того, чуть не произнес вслух, И еще подумал, как хорошо лежать под
пристальным серо-синим небом, вспугивать разноцветных стрекоз и следить за
их чуткими зигзагами. А ведь не довелось бы, не будь счастливой аварии со
скудом, а еще раньше - дроботовского письма. Может, и не стоило сломя
голову мчаться на этот сигнал, тем более с уговорами отказаться от
претензий. Но ведь жалобщики, как правило, на одной инстанции не
останавливаются. Настырный народ!
Арсен мысленным усилием вызвал из памяти синий конверт. Конверт как живой
возник перед взором. На лицевой стороне картинка: с вершины низкого
наклонного постамента возносится настоящий истребитель-перехватник, давно