"Феликс Дымов. Ищу себя" - читать интересную книгу автора

как борются в нем обе половины сознания, сцепленные бессмысленной и
сложной связью: "Я знаю, что он знает обо мне, но он не должен догадаться,
что я знаю, что он об этом знает..."
Почему именно Свердловск - сомнений не возникало. В Свердловске изгоняли
из тела болезнь, которая теперь возвращается по ночам невозможными снами и
кошмаром раздвоенности. Но вот как объяснить то, чего с ним никогда не
происходило? Как объяснить турпоход, Исеть, затяжные прыжки с обрыва в
темноту?
К семи утра Анатолий Сергеевич измучился окончательно. Не сумев победить
боли, он покинул туристов, дождался обратной стрелы и побрел пешком по
ночному Свердловску. Мимо памятника Бажову. Под наклонной иглой Института
космической медицины. Вдоль общежития УЗТМ, прозванного
студентами-практикантами "Мадрид" (откуда, кстати, он об этом знает?). По
краешку площади Самоцветов. И все то время, пока свердловская составляющая
его организма маялась бессонницей, сонливость не покидала ленинградского
тела Билуна - даже после холодного душа. По дороге в лабораторию Анатолий
Сергеевич ухитрился задремать в метро. И снова увидел себя на Урале, в
Минералогическом музее, куда забрел, продолжая убивать боль и время.
Пожилой посетитель рядом, нюхая нефтеносный известняк с глубины семисот
метров, блаженно сощурился, помахал высохшей ладонью у носа.
- Эх, красота! Как от шофера в моей молодости!
Опасаясь уютных усыпляющих кресел, Билун поехал стоя. А от метро всю
дорогу шагал по самой медленной нитке движущегося тротуара.
До него дошло вдруг, что целый год он был неизлечимо болен и впервые после
болезни идет сегодня на работу. Памяти не хватало конкретности. Сквозь
смутную пелену просочились успокаивающие слова Гриши Лукконена, лечащего
врача: "Не переживай, старик, искусственная летаргия. Биостат. Считай, ты
это время и не жил вовсе!" Слова эти Гриша произнес едва ли не вчера,
после чего быстро выдворил сонного Билуна в родную квартиру. Точно
торопился отделаться!
Наверное, чего-то он недовспоминал, что-то вывалилось из подвластной
памяти логической цепочки. Такое ведь несовместимо ни с какой в мире
врачебной этикой! Может, наоборот, истина находится в Свердловске, а
снятся ему Ленинград и метро? Может, право тело, не желающее расставаться
с воспоминаниями, которые держат в плену мышцы и мысли? А изгнанная боль
соединяет сон и явь...
На набережной Билун сошел с движущегося тротуара и повернул за угол,
тайком радуясь, что не забыл дорогу, - в таком состоянии с ним и это
станется! Но уж будьте уверены, Гриша не дождется его обратно: если
беспамятье ограничено периодом болезни, то неизвестный кусок жизни
придется перешагнуть точно так же, как и тревогу, разорвавшую сознание
надвое...
У ворот биофизического центра Билун помедлил. Пилоны в виде двух фараонов
были ему знакомы - тем неназойливым знакомством, когда часто что-нибудь
видишь, не придавая этому преднамеренного значения. Еще бы! До болезни
Билун прошел между ними уж никак не менее пяти тысяч раз. И все же была в
них сейчас какая-то неожиданная новизна, была, никуда не денешься. Точила
все же мыслишка, что Анатолий Сергеевич видит этих фараонов впервые...
Миновав арку внешнего корпуса, Билун взялся за витую бронзовую ручку.
Соскучился, черт возьми, даже сердце "та-та, та-та", что-то маршевое...