"Феликс Дымов. Полторы сосульки (Сборник)" - читать интересную книгу автора

резко изломанными бровями. Веерообразные дыхательные отверстия и круглый
рот не вызывали отвращения и тем более - сомнения в закономерности
пребывания их на этом лице. И насколько бережно и даже однообразно
расходовались цвета при переходе от лица к фону, настолько безудержно,
ярко, без полутонов выписаны глаза, щеки, одежда. Некоторые провалы в
палитре - конечные, емкие, густые - были на наш земной взгляд совершенно
необоснованны. Такими пятнами, например, разделялись язычки голубоватого
пламени, делая неправдоподобным мгновенный переход света в тьму. Другие
накапливались так постепенно, что оставляли глухое беспокоящее чувство:
казалось, напряги всю свою силу воли, и уловишь то, что скрыто за этой
недосказанностью. Так у самой грани распада зрительного ощущения написан
почти невидимый ореол вокруг головы. Вероятно, такой ореол мы могли бы
увидеть у каждого землянина, если бы научились воспринимать биотоки мозга.
Художник чужой планеты писал не для землян, вкладывая в портрет тонко
схваченную объемность и не ограничивая себя в выборе цвета. Это понял
древний живописец Земли и смело покрыл чистыми земными красками неземное
лицо. Быть может, тем самым он спас его от уничтожения воинствующими
монахами.
Но главное - заботясь о ширме, о маске для пришельца, он создал новое
оригинальное произведение. Спустя семь веков легкие краски тончайшей
пленкой сняты с оригинала и наклеены на новую доску (помните "Курочку
Рябу"? "Я снесу вам яичко не золотое, а простое..."). Так в наше время
родилась икона, не освященная церковью, но еще более чудотворная, чем все
святые мощи, вместе взятые. Она висит у меня над столом и ежедневно
рассказывает свою историю. Так что пусть не удивляются верующие - и у
атеистов могут висеть образа.
А настоящая "Фантастическая гравюра"? Она все еще исследуется учеными,
и тот самый криминалист, по-моему, собирается выжать из нее диссертацию.
Кстати, я слышал, после этой истории многие начали скупать древние иконы и
вываривать их до проявления второго изображения. Дай им, святой Никола,
стать свидетелями еще и не таких открытий!
Да, портрет писался не для земного зрителя. Мы смотрим на него глазами
дальтоника, даже не подозревая о немыслимой полноте чьих-то цветоощущений.
Но что же, в конце концов, цвет как не свойство окрашенной поверхности
отражать световые лучи преимущественно одной длины волны? Пусть световые
волны попадали в невидимые для нас области спектра - мы понимали гораздо
больше, чем видели. И что-то здесь было от изощренного змеиного инстинкта.
Мы ощущали энергию чужих красок по всей области спектра - от инфракрасного
до ультрафиолетового цветов. И краски эти приносили нам неосознанную
эмоциональную информацию...
Мы улавливали эту информацию на ощупь - вполне заметной живой
теплотой. Но и расстояние не умело ее убивать - мы ощущали ее через всю
комнату. Портрет излучал, мы впитывали это излучение даже с закрытыми
глазами - всей кожей, нервами, волосами. Оно приходило к нам периодическим
и безболезненным жжением языка, внезапной искоркой по руке, неожиданным и
приятным нытьем зубов. А может, еще более тонкими способами восприятия?
Несомненно одно: наше зрение прогрессирует. Обезьяны видят два-три
цвета. Говорят, неандерталец различал около четырех оттенков. Мы - семь и
множество нюансов. Не исключено, что наши потомки увидят мир в двенадцати
цветах. И, естественно, оценят всю прелесть "Фантастической гравюры".