"Феликс Дымов. День без Смерти" - читать интересную книгу автора

равнодушно, как мимоходом утешил бы незнакомого плачущего ребенка. Он ничего
не понимал. Какая-то стена вставала между ним с его работой и Линкой с
эриниями. Стена становилась тем неразделимее, чем крепче втискивалась Линка
в его плечо. Он нащупал на Линкиной шее тоненькую платиновую цепочку, на
которой - он знал - висит серебряная скифская монетка. Накрутил цепочку на
палец. Отпустил. Поверх тугого узла Линкиных волос смотрел и смотрел в
"манин" экран.
Психологи раскачали Роську, метнули за окно. Кое-кто высыпал следом -
снижались, кувыркались, приплясывали на лету. Но фигурка в профессорском
свитере вытянулась, стремительно обогнала всех. Истошный вопль прорезал
двор.
- Ого! Шеф в своем репертуаре.
- Что ни спуск, то экспромт!
- Ха-ха, в этот раз он даже клумбу не пощадил!
Роськино тело проломило зелень, скомкалось, врываясь в мягкую почву,
смешалось с изломанными и опрокинутыми цветами. Медленно, в два движения
выпростал головку с необлетевшими лепестками алый тюльпан...
Маргарита подлетела первой, повисела над клумбой, подняла к небу
застывшее, без выражения лицо. "Маня" на весь экран выхватила ее потерянные
глаза, в уголках которых быстро накапливались слезинки. И за эти вот глаза,
за эти слезы Ралль сразу простил ей все ее дурацкие выходки. ". Обыкновенная
баба, - подумал он. - Влюбленная, сентиментальная, гордая, а все равно
баба!"
Как в замедленной съемке, беззвучно опрокинулся желтый кубик с
отпиленной гранью. Эриния надломилась. И тихо повалилась на пол. Остальные
уже лежали в марсианской пыли, бессильно разбросав на кусочке чужой планеты
мохнатые листики-руки.
- Все. Доигрались, - бесцветно сказала Лина.
Она стерла что-то невидимое с лица и тяжело пошла прочь, мимо нехотя
расступающихся психологов. Дверь отворилась, выпуская ее из лаборатории,
долго не закрывалась.
- Прощайте, одинокие нестандартщики. Не обижайся, Ралль.
...Однажды она уже уходила. Справа была серая стена дома. Слева - стена
деревьев. Асфальт слезился под ногами, мелким туманом сочились сумерки.
- Дай мне что-нибудь на память. Я должна быть сильной.
Он порылся в карманах: серебряная скифская монетка с портретом царя.
- Вот. Хочешь?
- Спасибо. Я повешу ее на цепочку. Как старинный медальон. - Она
коснулась мокрой рукой его щеки: - Уходи. Ты первый, слышишь?
Он не ответил.
Линка повернулась. И пошла между стенами. Между домами. И между
деревьями. Ветер качал провода, и фонари скорбно кивали в ритме ее медленных
шагов. У одного фонаря был плохой контакт - маленькая искорка то вспыхивала,
то гасла. Ралль смотрел на Линкину мальчишескую спину, на гладкие высоко
подобранные волосы, на ее совсем не эталонные ноги. И слушал сердце. Когда
боль стала невыносимой, Линки уже не было видно.
"И не надо. Не надо!" - убеждал он себя, насильно расслабляя мускулы
лица, закаменевшие в гримасе улыбки.
И боль прошла. Остались только дождь и одинокая искорка.
Но тогда она уходила не навсегда. Еще не было эриний, не было