"Феликс Дымов. Сова (Альманах научной фантастики, Выпуск 21)" - читать интересную книгу автора

человечеству твое... - Я смягчил готовое сорваться словцо.
- Твоя вегетация?
- Величайший научный факт...
- Не вещай, терпеть не могу вооруженного любопытства! Слыхал я об одном
вашем мудром брате, который после опыта выбрасывал собак на помойку, даже не
потрудившись их усыпить. Это, может, и слишком. Хотя чувствительности на
уровне Лиги защиты животных я, прости, тоже не понимаю. Спорить с Олегом
занятие неблагодарное, в чужие аргументы он попросту не вникает. Сейчас же,
когда речь шла о науке, он спорил со мной как профессионал с дилетантом -
снисходительно и ненастойчиво: что, мол, ты понимаешь в высоких материях,
деревня? Я бы ни за что не взялся его переубеждать. Хотелось скромненько
заставить его задуматься о том, чем он занимается каждый день. К чему
опрометчиво привык.
- Должна же быть какая-то сверхзадача в твоем эксперименте? В конце
концов, ведь отчитываешься ты перед кем-то хотя бы за отпущенные деньги? Это
уже в тебе говорит агроном. Даже не главный, а так... рядовой совхозный. У
которого план в килограммах мяса на потраченный килограмм фуража. Смешно
требовать от науки задач ближнего прицела! Никто не может предвидеть, что
вырастет из доказанного мной факта.
- Я могу. Это, кстати, не трудно. Вырастет новый членкор, которому,
вероятно, не хватает нескольких баллов или как там у вас... И все же, ради
чего твои опыты? - настаивал я.
Олег секунду помолчал. Но я бы разочаровался в нем, это был бы просто
не Олег, не найдись он с ответом. Если я чему и удивился, то неожиданной
примиренческой позиции:
- Ты ведешь себя, как я когда то на заре нашей дружбы, помнишь? Зачем
ссориться? При нашем-то положении? У каждого свои заслуги и своя работа.
Оставим споры нашим детям. О детях очень любят порассуждать те, кто никогда
их не имел. Упоминание о детях вывело меня из себя.
Я едва удержался на нейтральном тоне:
- Погоди, Олег. Постарайся как-то прочувствовать то, что я скажу. Иначе
мое выступление бесполезно.
Олег насторожился. А я тянул, чтоб самому до конца уяснить то, о чем
собирался сказать. Ибо на этот счет нет критериев: правоту личности мы
понимаем каждый по-своему. Не всегда по совести. Подчас пасуя перед фактом
нечаянно навязанной чужой воли. А когда действительно нужно бороться за
человека против него самого, мы застенчивы и стеснительны до преступления.
Все правильно. Все так. И как ученый Олег, безусловно, прав. Нельзя
навязывать науке глаза и, дав в руки ножницы, дожидаться нужной безделушки с
веревочки - как в известном аттракционе "Подойди и отрежь". Бессмысленно
заталкивать науку в рамки сиюминутной необходимости и заданности. Побочные
результаты часто важнее искомых. И все-таки самое страшное - холодное
равнодушие и азарт, когда человек со спокойной душой режет и шьет по живому,
любопытствуя, что получится... Этакая современная биоалхимия на уровне
просвещенного ведовства. Впрочем, слова, которые я для него приготовил,
остались во мне: он их все равно не поймет и не примет. Чтобы понять, Олег
должен впустить обыкновенное человеческое счастье в свой тщательно
отделанный грот. Счастье - даже ценой разбросанных по комнатам игрушек,
сверзившейся с буфета корейской вазы и бесстыдно торчащих на батарее детских
штаников...