"Борис Дышленко. Что говорит профессор" - читать интересную книгу автора

включили все электроприборы, и на подстанции пробило щит. Тогда голубым
огнем замерцали окна кухонь от горелок и включенных духовок газовых плит.
Кое-где в незашторенных окнах наблюдалось лихорадочное оживление - это
жильцы перетаскивали из комнат на кухни матрацы, ватные одеяла и другое
пригодное для экстренной ночевки барахло. Но и тут им не повезло: на
следующую ночь в одном из концов квартала взлетел на высоту второго этажа,
желто-красный факел и, не убывая, горел всю ночь, зловещий восклицательный
знак, предупреждающий об опасной зоне. На время ремонта пришлось перекрыть
газопровод, и к вечеру началось массовое бегство жильцов из квартир. Где и
как они устраивались, я не знаю (этим занимались городские власти), но
население квартала уменьшилось в эти дни по крайней мере на треть. Возле
домов круглосуточно дежурили команды из добровольцев во избежание
грабежей. У всех входящих и выходящих проверяли документы. Когда погасло
электричество, нам пришлось покинуть нашу лабораторию, которая находилась
в том же квартале, напротив и немного наискосок от профессорского дома, и
не столько от холода, сколько из-за того, что в связи с аварией на
подстанции бездействовали наши магнитофоны. Так что профессор на целые
сутки выпал из поля нашего зрения.
Наутро начали земляные работы, но никто не знал места повреждения
трубопровода, поэтому пришлось вырыть глубокую и широкую траншею, выбросив
оттуда сотни кубометров земли, которая потом, уже и после ремонта, до
самой весны возвышалась плотным бруствером, протянувшимся от одного
перекрестка до другого.
Однако ремонт теплосети и газопровода не решил всех проблем для жителей
квартала. Следующая катастрофа хотя и не угрожала жизни и здоровью
жильцов, все же доставила им немало неприятных минут, заставляя их при
выходе из дому, а равно и приближении к дому, плеваться, зажимать носы и
чуть ли не надевать противогазы. Почему-то прорвало трубу канализации на
улице, пересекающей проспект, да так, что зловонная жижа хлынула в ужо
вырытую траншею и затопила только что отремонтированную трубу теплосети, и
это сделало невозможными работы по ее изоляции. Нагреваясь от
трубопровода, нечистоты наполнили квартал невыносимым смрадом. Нам было
противно ходить на работу. Чтобы разыскать повреждение, вырыли еще одну
траншею, которая перегородила проспект, и теперь пришлось перекрыть
движение трамваев и троллейбусов, вообще всякое, кроме пешеходного,
движение в этом квартале, и соответственно перенести остановки. Во время
земляных работ повредили телефонный кабель, и население совсем озверело.
Все это, конечно, стоило району кучу денег, а кроме того, на все эти
аварийные службы, строительные и ремонтные организации, вообще на районную
администрацию сыпались бесконечные жалобы во все инстанции, и, в конце
концов, к этому подключилась вечерняя газета - там ведь не знали, что все
это наши хлопоты, а те, кто непосредственно занимался вредительством и
ремонтом, не знали, что отвечать и когда обещать, и тем более никто не
знал, что за все это надо благодарить одного-единственного человека,
который все никак не желал угомониться.
Наконец наша фантазия и возможности истощились - ведь мы не могли
управлять силами природы, - и наступило временное затишье. То есть улицы
по-прежнему оставались перекопанными, и жителям, в том числе и профессору,
приходилось каждый день, а то и по нескольку раз в день пробираться через
обледенелый бруствер и через траншею по узким и ненадежным мосткам или