"Илья Зверев. Второе апреля (Рассказы, повести и публицистика)" - читать интересную книгу автора

Если б он сказал просто: "для урока", то мама вряд ли бы отдала. Но для
совершенствования!
Мама очень дорожила магнитофоном. Когда приходили какие-нибудь
неинтересные гости, например папины философы с кафедры, с которыми
неизвестно было про что разговаривать, то включали пленку. Для этого у них
были специальные пленки с такими штучками, которых по радио, сколько их ни
лови, не услышишь. Например, такая:

Чьюбчик, чьюбчик, чью-убчик кучерявый,
Эх-д, развевайся, чьюбчик на ветру, ых...

- В этом есть какая-то безудержная степная удаль, - замечал в этом
месте папа. И никто ему не возражал.
Словом, несмотря на все это, магник Машке дали. И тут как раз пришел
Ряша, то есть Вовка Ряшинцев.
- Ну, что там нести? - грубо, как Челкаш из произведения Максима
Горького, спросил он. - Это, что ль?
Вовка старался быть таким же грубым соленым парнем, как Коля. Он тоже
говорил "во даете!" и сплевывал, не размыкая губ. Но все это плохо ему
удавалось, потому что он был хилый очкарик, кроме того, сильно испорченный
интеллигентным воспитанием, которое навязали ему родители - знаменитые в
городе зубные врачи...
Когда они вошли в класс, держась вдвоем за кожаную ручку тяжелого
музыкального ящика (конечно, Машка не дала этому несчастному Ряше тащить его
одному), по всем партам прокатился стон. Коля от счастья вскочил на
учительский стол и завопил:
- Обдурили дураков на двенадцать кулаков!
Обычно каждого дурака обманывали только на четыре кулака, но, поскольку
тут обманули сразу двоих (а может быть, просто для рифмы), Коля пел: "на
двенадцать кулаков". И это было в три раза обиднее.
- Эта, с позволения сказать, острота самого низкого пошиба, --
дрожащим интеллигентным голосом сказал Ряша, но потом овладел собой и
рявкнул как следует: - Вот кээк вмажу тебе в сопелку, гад...
Машка ничего не сказала. Она поставила магник в дальний угол и стала
как ни в чем не бывало смотреть в окно.
А класс вопил, и плясал, и бесновался:
- Первое апреля, никому не веряй!
- Первое апреля, никому не веряй!
Все замолчали только в ту минуту, когда на пороге появилась следующая
жертва.
- Ой, рукав в краске измазала! - крикнул ей Пешка Семенов. Жертва
тоже ойкнула и стала выворачивать себе руку, чтобы сверху увидеть
собственное плечо.
- Первое апреля, никому не веряй! - заорал класс.
За окном тоже было первое апреля. У школьных ворот под красным
полотнищем "Добро пожаловать!" (которое с этой стороны читалось наоборот
"!ьтаволажоп орбоД") стоял заслон. Несколько самых предприимчивых мальчишек
надеялись здесь перехватить кого-нибудь, кого еще никто не успел "купить", и
показать им, дуракам, первое апреля.
Иногда это им удавалось: Машка видела, как они вдруг подпрыгивали от