"Илья Зверев. Чрезвычайные обстоятельства (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Женька. - Ничего, откопают...
И Павловскому вдруг подумалось, что это у Женьки не внешняя бравада и
не легкомыслие. Это что-то совсем другое, свойственное также и Николаю и Яше
Ларионову: изумительная уверенность в своих силах, в своем бессмертии.
И не зря докторша говорила об урострептине и заботилась, чтобы они тут
не кашляли, - значит, даже там, на воле, верят в их возвращение.
А у самого Павловского такой уверенности не было. Он - старый горняк -
достаточно ясно, до мельчайших подробностей представлял себе, что с ними
будет, когда пойдет плывун (а он пойдет, судя по всему). Павловский мысленно
простился со смешной и милой сестрой. Когда это произойдет, она переберется
в Харьков, к младшему брату - полковнику, и будет каждый апрель приезжать
сюда и носить подснежники на его могилку, как носит сейчас на мамину.
Разделавшись, таким образом, с делами и думами личными, он со
спокойствием обреченного философа занялся делами товарищей. А в их смерть -
этих разных, очень живых, очень милых ему людей - он поверить не мог.
- Тут что-то делать надо... - бормотал он под нос. - Случается же -
дощечка речку держит!.. Как думаешь, который теперь час, адмирал?
Коваленко сидел, покачиваясь, обняв голову руками. Он диковато взглянул
на инженера...
- Наверно, уже утро?.. - переспросил тот.
- Не имеет значения.
- Представляю себе, какая там тревога, на воле! - словно не расслышав,
продолжал Павловский.
- Все равно, не имеет значения.
- А что имеет значение?
- Ничего... Теперь уже ничего... - И вдруг, схватив инженера за плечо,
страстно зашептал: - Как попали, товарищ Павловский! Как попали! Я еще жить
не начал по-настоящему... И вот - крышка...
- Знаете что, дорогой мой!.. - сердито сказал инженер, швыряя
недорубленный чурбак. - Если быть нам покойниками, то еще ничего. А если мы
вдруг живы останемся, как на людей смотреть сможете? Трусом-то!.. - И почти
фальцетом приказал: - Вставай сейчас же! Бери топор! Иди к Коле... Коля, я
тут один управлюсь, - прими помощника!
Старик Речкин мудро решил остаться у завала для "всестороннего
наблюдения", а все остальные осажденные были заняты перемычкой. Они
приносили Павловскому стойки, помогали сооружать из них баррикаду, пригонять
лесину к лесине. Перемычка получалась не очень солидная. И все, с горя,
подогревали друг друга бодрыми восклицаниями: "Чистый Днепрогэс!",
"Китайская стена!", "Мощь!".
Из тьмы вынырнул Яков Ларионов. Движения его были странны, голос
звенел:
- Ура!
Через минуту все поняли причину его ликования: труба, резиновая труба -
вот чем можно закрыть щели в перемычке. Теперь уж будет настоящая зашита!
Трудно представить себе подарок, который мог бы доставить людям на воле
такую же радость, как этот удачно подвернувшийся рукав, разрезанный на
резиновые полосы.
"Спасение вероятней на десять процентов", - усмехаясь собственной
"холодной объективности", подумал Павловский.
Пожалуй, на поверхности он переживал бы такую ситуацию во сто раз