"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

- Ты оставался с отцом с тех самых пор как он здесь поселился?
- Он не отпускает меня от себя, - сказал Ермий мрачно. - Даже в оазисе
мне случилось побывать всего два раза, когда мы ходили в церковь.
- Так ты не ходил и в школу?
- Да где же? Читать Евангелие отец меня научил; писать я тоже умел, но,
должно быть, уже совсем разучился. Да и к чему это? Мы живем точно какие-то
молящиеся звери.
В последних словах слышалась едкая горечь, и Петр глубоко заглянул в
омраченную, исполненную отвращения душу своего спутника, в которой энергия
юности непокорно восставала против праздного загубления жизни.
Ему стало жаль Ермия, а он был не из тех, которые могут пройти мимо
несчастного, не оказав ему помощи.
При этом он вспомнил о собственных сыновьях, выросших в строгом
исполнении обязанностей и приученных к постоянному труду, и он не мог не
признаться в душе, что этот молодец возле него нисколько не хуже их и только
лишен надлежащего руководства.
Задумавшись, он то глядел на юношу, то опускал глаза в землю и бормотал
при этом на ходу что-то, чего Ермий не мог расслышать.
Вдруг Петр выпрямился и кивнул седой головой, точно соглашаясь с
чем-то. Он решился попытаться спасти Ермия и, согласно своему обычаю, не
медлить с исполнением задуманного.
На конце плоскогорья дорога разделялась. Один путь вел вверх, другой
спускался в долину и оканчивался у каменоломен. Петр направился туда, но
Ермий крикнул:
- Дорога к нашей пещере не там. Ты должен идти за мной.
- Иди ты за мной, - возразил сенатор и произнес притом первые слова с
таким особенным выражением, что юноша не мог не понять их двойного смысла. -
День еще долог, и мы посмотрим, что делают мои рабочие. Ты знаешь то место,
где мы ломаем камень?
- Как не знать? - ответил Ермий и пошел вперед. - Я знаю все дороги,
какие ведут с нашей горы и к оазису, и к морю. В ущелье за вашими
каменоломнями было логовище пантеры.
- Как же, знаю, - сказал Петр, - эти хищники загрызли у нас двух
молодых верблюдов, и наши люди не могли их ни поймать петлями, ни затравить
собаками.
- Теперь они уже не будут вам докучать, - засмеялся юноша. - Самца я
застрелил вон на той скале, а самку нашел в пещере с детенышами. Вот с нею
справиться было нелегко. Кинжал у меня плохой, и медный клинок согнулся при
ударе. Пришлось задушить этого пестрого дьявола руками, а при этом она
исцарапала мне плечо да искусала руку. Вон какие рубцы остались. Но, слава
Богу, у меня раны заживают скорее, чем у отца. Павел говорит, я точно
дождевой червяк, который, если его разорвать пополам, распростится сам с
собою да и поползет преспокойно одной половинкой сюда, другой туда. А
детеныши пантеры были такие забавные и беспомощные; мне не хотелось убивать
их, я взял да забрал их в шубу и принес к отцу. Тот посмеялся над этой
мелкотой, а потом их взял один набатеянин, чтобы продать в Клизме римским
торговцам. В Риме и в Византии большой спрос на разных хищных зверей. Я
получил и деньги за них и за шкуры убитых, и отец позволил мне истратить эти
деньги на себя, когда я вместе с другими отшельниками ходил в Александрию,
испросить благословения нового патриарха.