"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

Уже немало часов прошло с тех пор как Ермий и Павел оставили больного
анахорета, и он лежал все еще один в своей пещере.
Солнце, поднимавшееся все выше и выше, жгло скалы, которые со своей
стороны распространяли палящий зной и наполняли пещеру удушливым жаром.
Боль в ране бедного Стефана становилась все нестерпимее, жар
усиливался, и страшная жажда томила его.
Кувшин, подаренный Павлом, был уже давно пуст, но ни сам Павел, ни
Ермий не возвращались.
С тревожной боязнью больной начал прислушиваться, и вот ему послышались
точно шаги александрийца, а потом точно громкие слова и тихие стоны из его
пещеры.
Стефан попытался крикнуть, но едва сам мог расслышать слабый звук,
вырвавшийся из его раненой груди и из пересохших уст.
Он начал было молиться, но страшная душевная тоска мешала молитвенному
настроению!
Он вдруг почувствовал весь ужас одиночества, и этот человек, который
после жизни, исполненной подвигов, наслаждений, разочарований и скуки,
беспрерывно стремился в одинокой, упорной душевной борьбе к высочайшим
целям, теперь безутешно изнемогал, точно заблудившийся ребенок, потерявший
свою мать.
Тихо стонал он, лежа на своем одре, а когда тень скалы показала, что
солнце перешло уже за полдень, к боли, к жажде и к душевной тревоге
присоединилось чувство злобы и горечи.
Стиснув кулаки, бормотал он слова, похожие на солдатские проклятия,
время от времени называл имя то сына, то Павла.
Наконец тревога опять пересилила чувство злобы, и ему показалось, как
будто бы он еще раз должен пережить самые горестные часы далекого прошлого
своей жизни.
Он увидел себя возвращающимся с шумного пира из императорского дворца.
Рабы сняли с его головы и груди розовые и тополевые венки и одели его в
ночную одежду. И вот он пошел с серебряной лампой в руке в спальню. Он
улыбался, ибо там ждала его молодая жена, мать Ермия. Она была прекрасна, и
он очень любил ее; теперь же он вернулся с императорского пира с добрым
запасом забавных острот. Если кто, то он уж, конечно, имел полнейшее право
улыбаться. Вот он вошел в комнату, находившуюся перед спальней, где
обыкновенно сидели всю ночь две рабыни. Он застал одну, и та крепко спала.
Улыбаясь, посветил он ей в лицо. Как глупо было выражение этого лица с
раскрытым ртом! В спальне алебастровая лампа разливала слабый свет. Тихо, и
все улыбаясь, подошел он к кровати из слоновой кости, где спала его Гликера,
поднял лампу и уставился глазами на пустую, нетронутую постель жены, и
улыбка его вдруг исчезла и никогда уже более не возвращалась с того вечера;
Гликера изменила ему и покинула его - его и сына.
Это было двадцать лет тому назад, и сегодня он опять перечувствовал
все, что испытал тогда, и увидел духовным оком, совершенно как тогда, пустую
постель своей жены, и почувствовал себя таким же одиноким и несчастным, как
в ту ночь после пира.
Но вот какая-то тень показалась перед входом в пещеру, и, освободившись
от своего страшного видения, он вздохнул: он узнал Павла, опустившегося
теперь возле него на колени.
- Воды, воды! - попросил Стефан слабым голосом, и александриец, сердце