"Н.Эдельман. Когда рухнет плотина" - читать интересную книгу автора

вокруг выставленного на наклонном постаменте шикарного "мерседеса". В
казино я не был, но говорили, что посетителям за особую плату
предоставлялась оригинальная услуга: можно было поужинать за столиком с
прозрачной столешницей, под которой лежит обнаженная девушка. И на фоне
этой витрины дикого рынка озлобленные люди на трибуне что-то кричали в
толпу, но дрянной мегафон искажал их слова до полной неразборчивости,
оставляя только интонацию патологической ненависти. "Сейчас... мне...
автомат на грудь... И я... как в сорок первом... под Москвой... давить
их..." - распинался оратор, которому в сорок первом вряд ли было больше
пяти лет. Это был Коркин, лидер местных коммунистов, выделявшийся своим
необычным лицом - сплошные выступы с глубокими провалами между ними, как
будто его разрезали и небрежно склеили заново. Толпа в основном состояла из
пожилых, многие были одеты в уродливые пальто эпохи Москвошвея, на головах
у женщин - бесформенные вязаные береты или засаленные серо-коричневые
шерстяные платки, из-под которых выбивались седые пучки волос. Некоторые
нацепили на грудь красные банты. Под ногами в грязи, натасканной подошвами
с окружающих газонов, таял снег.
Обходя митинг стороной, я очень скоро наткнулся на вездесущего Эстеса.
- Ну, как "Девятка"? - спросил я его.
- Я потом туда поеду. Шеф велел про этих динозавров репортаж писать.
Рядом крутились телевизионщики - не Бричковский, а другие. Похоже, мне
сегодня суждено было притягивать скандалы. Едва я очутился рядом, прямо на
телекамеру из толпы выскочила пожилая тетка в дрянном, ещё годов
семидесятых, пальто, накачанная злобой до красного каления, и, потрясая
щупленьким кулачком, визгливо закричала в вежливо-издевательски
подставленный под брызги её слюны микрофон старательно вдолбленные ей в
голову заклинания об антинародном режиме, где рефреном пробивалось:
"Вешать! Вешать! Вешать!" От неё агрессия передавалась соседям, те тоже
начали кричать, вытягивая шеи к объективу.
Я обогнул телевизионщиков и пошел дальше. Сашка прошел со мной
несколько шагов.
- Быдло! - пробормотал он, семеня рядом. - Всякий раз хочется плюнуть
в харю этим старперам! Семьдесят лет страну трахали, и все им типа мало!
- Ну, эти - скорее жертвы обстоятельств, чем преступники.
- Еще один Достоевский выискался! - фыркнул Сашка. - Если эти -
жертвы, то кто же настоящие жертвы? Пусть не обманывают себя, что поступали
по велению сердца. Прекрасно они понимали, что гадости делают. Ты куда?
- К Эльбину. Говорит, какое-то дело ко мне.
- А-а... У тебя есть ещё один шанс попасть в "Девятку".
- Нет. Теперь уже нет. Мне вечером жену надо встречать.
- Ну как знаешь. А я поеду.
- Смотри, выборы завтра не прозевай за своими сенсациями.
- Да уж как-нибудь... За кого голосовать будешь-то?
- Мы сами - люди не местные... - заныл я, подражая московским
попрошайкам.
- А, ну да, совсем поглупеешь с этими социал-патриотами. Придется ещё
репортаж писать. А мой шеф, знаешь, им типа симпатизирует. Бедная моя
журналистская совесть!
Под вопли очередного оратора о том, что грядет судный день, и скоро
все получат по заслугам, особенно те, кто мнят себя хозяевами мира, а на