"Марк Семенович Ефетов. Тельняшка?- моряцкая рубашка " - читать интересную книгу автора

Да, Серафима Петровна была из тех редких людей, которых хватает для
всех, только не для себя. Она была учительницей, которая могла позвать
своих учеников в морскую пучину или в жерло вулкана, и мы пошли бы за
ней...
Жена нашего директора хотела отвезти Хрум-Хрума в детский дом. Куда
там! Не взяли. "У нас, - сказали в детском доме, - и так переполнено. Дети
спят по двое на одной кровати".
Обо всём этом мы узнали в школе, и вечером я рассказал дома. В тот
день у отца была получка, и у нас был праздничный ужин: картошка с постным
маслом, чай с сахаром и малай. Этот кукурузный малай был жёлтым и
пушистым, как торт.
Честно говоря, я давно ждал отцовскую получку. Мне нужны были
деньги...
В этом месте я на минуту остановлюсь, чтобы вы не подумали плохо:
"Вот он какой! На отцовские деньги метил..." И всякое такое.
Знаете ли вы, что такое чернила, сделанные из сажи? Уверен, что вам
такими не приходилось писать. А мы в те годы писали только самодельными
чернилами. Были, правда, у нас чернила не только из сажи, но и из луковой
кожуры. Но я, право, не знаю, какие из них были лучше, а вернее, хуже.
Бумага у нас была такая, что по нынешним временам её забраковали бы даже
для обёртки. А мы писали на такой - толстой, грубой, с примесью древесины,
того и гляди, можно было занозу схватить.
Скажу ещё только про карандаши. Были они толстые и некрашеные: чуть
начнёшь чинить, распадались на два желобка, а грифель вываливался. Мы эти
карандаши обматывали нитками или проволокой.
Что говорить, письменные принадлежности того времени могли бы
составить чудесную витрину в музее - в школьном таком музее, если бы он
существовал. Пошли бы вы в такой музей, посмотрели бы, чем и на чём мы
тогда писали, и не стали бы меня обвинять в том, что я ждал отцовских
денег - купить на базаре хороший карандаш или пузырёк настоящих чернил. Но
вышло всё по-другому.
После ужина отец достал из кармана деньги, дал их матери, а три
десятирублёвки протянул мне.
- На, - сказал он. - Завтра отнесёшь в банк, заполнишь там маленький
бланк и сдашь тридцать рублей. Сумеешь?
Я подумал, и мне стало не по себе. Понимаете, я многое мог: притащить
два почти полных ведра воды из колонки, нарубить дрова, растопить печь -
мало ли что. А вот там, где была касса, деньги, уплата, сдача, - я не мог.
Я же мечтал быть моряком, а не бухгалтером или кассиром. Но в тот раз в
разговоре с отцом я понимал, что он испытывает мой характер. Он мне всегда
говорил: трудно - значит, интересно. И ещё он любил поговорку: "Капитан,
море кончилось!" Да вы-то и не знаете этот его рассказ о том, как на одном
корабле поставили к штурвалу молодого матроса, а он не умел управлять
судном, упёрся в берег и закричал: "Капитан, море кончилось!"
И вот мой отец, когда я, не попробовав, сразу же говорил о
чём-нибудь: "Не смогу", напоминал мне о том матросике - "Капитан, море
кончилось!" Для матросика "море кончилось", когда надо было только
повернуть штурвал и плыть в другую сторону. Возможностей впереди ведь было
целое море.
Отец всегда требовал от меня, пока я не испытал все возможности, не