"Марина Ефиминюк. Второй шанс" - читать интересную книгу автора

- Нет, не шутил. Я ненавидела его.
- Малышка, а ты бы хотела стать Хозяйкой? - Филипп улыбался. Он
прекрасно знал о болезненных воспоминаниях сводной сестры, когда дед,
рассердившись на очередную шалость маленькой настырной девчонки, в сердцах
буркнул о ее неполноценности.
- Нет. - Ее голос дрогнул от насквозь лживых слов. - Ведь ты не хочешь.
- Снежана, - Филипп резко схватил ее за руку и быстро наклонился,
заглядывая в зареванные глаза, что от неожиданности девочка вздрогнула, -
прекращай это. Ладно? Грегори уже пару раз высказывал мне недовольство. Я не
хочу портить отношения с семьей. Она у нас одна.
Девочка, прикусив губу, мелко закивала.
- Вот и умница. - Филипп быстро встал и ласково потрепал ее, как не
разумного ребенка, по макушке, взлохмачивая волосы.
Когда, его шаги затихли в коридоре, Снежа сморщилась и снова
разревелась, спрятав покрасневшее от слез лицо в ладонях, но уже совсем по
другой причине.

* * *

Все будильники заорали разом - на тумбочке, в стареньком мобильном
телефоне и на письменном столе у компьютера. Какофония звуков вонзилась в
голову горящей стрелой, и я тут же открыла глаза. Комнату заливал солнечный
свет, в желтом столбе лучей беспорядочно летали мошки-пылинки.
Раньше, я бы сильно рассердилась, если бы меня попытались разбудить в
субботу до обеда, только сейчас дела обстояли иначе. Каждую ночь я закрывала
глаза, и каждое утро открывала их, словно только моргнула. Сон был необходим
уставшему за день телу, а не голове.
Мне не повезло один раз в жизни, но крупно: родиться в семье
практикующих психотерапевтов, и когда они не торчали в больнице, изучая
пациентов, как лабораторных мышей, то читали лекции в институте. Всю мою
жизнь разбирали на составляющие: изучали, описывали и демонстрировали в
качестве живого примера психического развития сначала младенца, дальше
ребенка, потом подростка, а теперь больного, перенесшего смертельный шок.
Родители от всей души беспокоились, что после аварии меня будут мучить
кошмары, но все равно потирали руки, надеясь добавить в диссертацию
очередной пункт о ночных ужасах, и оказались жестоко разочарованы. Хотя
постоянные черные дыры вместо снов тоже определялись, как депрессивный
психоз, и весьма кстати вписывались в доклад о нервных расстройствах. Мне
даже страшно становилось, какой бы бурный восторг у них вызвала новость о
видениях.
Во рту стояла сухость, будто на ночь я выкурила блок сигарет. Маленькая
кухонька со светло-желтыми шкафчиками встретила меня полной раковиной
грязной посуды и запиской на холодильнике. На большом листе, прижатом
магнитом-клубничкой, мамаша криво нацарапала: "В три прическа, в шесть
встречаемся в ресторане. Выгляди, как одуванчик, мы дошли до темы твоего
выздоровления. Французы жаждут увидеть цветущую молодую женщину. Мама. P.S.
Надень изумрудное платье, повергни моих профессоров в шок! Папа". Я сдернула
бумажку, недоуменно почесывая всклокоченный затылок. Очередной курс лекций,
очевидно, заканчивался, и всем не терпелось лицезреть выздоравливавшего
психа.