"Игорь Ефимов. Архивы Страшного суда" - читать интересную книгу автора

- Маричек, вы обнаглели. Хром и молибден вас уже не устраивают?
- Хромовые горят, Аарон. Сгорают, как мотыльки на свече. Мы дошли до
таких температур, которые выдерживает только платина. Подбросьте нам денег
из будущего года.
- Никто еще не давал вам денег на будущий год. Фонд не рассматривал ваш
отчет.
- Если не даст, мы поделим с вами платину и поедем в Монте-Карло. Идет?
- Маричек, я не кончал столичных университетов, но свой инженерный
диплом я заработал честно. И вам не удастся напустить мне ученой пыли в
глаза. Говорите, сколько вам надо. Я куплю сам и вышлю авиазаказным. Денег
вы больше не получите в этом году ни шиллинга.
- Куплю! Вышлю! Да это нам неделю ждать. А деньги пришли бы уже завтра.
- Сколько?
- Шесть штук. С платиновым участком не короче тридцати миллиметров.
- Я куплю два.
- Жмот. Гобсек. Плюшкин.
- И самые дешевые.
- Недоучка. Старая перечница. Мелкая душонка. Рожденный ползать. То
есть гад ползучий.
- А если вы, щупая лаборанток, зазеваетесь и упустите температуру еще
выше, за сожженную платину... - он не мог упустить подвернувшуюся русскую
рифму, - ох и заплатите!
Нет, все же ничто так не украшает талантливого еврея, как страдания и
преследования. Как они были милы и трогательны, эти мальчики, когда он
подбирал их здесь, в коридорах ХИАСа, - бледных, безъязыких, беспаспортных,
оторванных от привычной российской рутины, с тонкими шеями, на которых кадык
двигался, как ком всех проглоченных обид, со лбами, на которых словно бы
проступали тысячи больших и малых штампов, с пальцами, судорожно сжимавшими
то клочки неутвержденной диссертации, то русско-английский разговорник, то
семейный альбом, откуда таможенник успел вырвать фотографию погибшего отца:
в военной форме - нельзя!
И что же?
Стоило им почувствовать почву под ногами, поверить в то, что сказочная
работа, устроенная им Аароном Цимкером, не мираж, не пустая приманка, а
именно то, о чем можно было лишь мечтать, засыпая где-нибудь в московской
или одесской коммуналке, как они наглели, приобретали замашки скороспелых
боссов, клали ноги на стол, откусывали руку Вместе с протянутым пальцем.
Аарон пошел к книжному шкафу, глянул по дороге в зеркало, стер с лица
умильную улыбку, достал каталог нужной фирмы. Но, листая страницы,
вглядываясь в сверкающие глянцем очертания приборов, все утекал мыслями в
сторону от дела, косил взглядом на фотографию трех обнявшихся парней в
пятнистой солдатской форме - его племянников, сыновей Ривы, - и, как всегда,
слишком пристальное вглядывание в эту фотографию вызвало в душе чувство
падения с нарастающей скоростью, как на лыжном спуске, когда все внутри
начинает сжиматься и требует: затормози! сверни! довольно! Потому что та
манящая бездна нежности, которая несется навстречу, ничем другим, кроме
смертельной опасности, кроме мгновенного ослепления на крутом повороте,
обернуться не может. Потому что судьба и люди завистливы и им нельзя
сознаваться в таком чувстве, нельзя даже виду показать.
"Потому что судьба не любит счастливых", - сказал он себе, слегка