"Игорь Ефимов. Архивы Страшного суда" - читать интересную книгу автора

одна бегать от этой собачьей своры...
- Ничего. Дела мои еще не так плохи.
- ...И я ничем не смогу тебе помочь.
- Сможешь, сможешь. Уже прямо сейчас. Увидишь, это не так сложно.
Эпизод будет называться: "Исчезновение из гостиницы".

3

Он оказался очень послушным, толковым, будто все это было ему не
впервой. Одевшись и спустившись в вестибюль, не спеша побродил по нему,
снова вернулся к лифту - вверх, опять вниз - и, только убедившись, что ни
маленького человечка со щеточкой усов, ни большого добродушного блондина нет
поблизости и ничьего подозрительного интереса его блуждания не вызывают,
вышел на улицу. Такси взял, пройдя несколько кварталов. Подъехал обратно к
гостинице - к боковому выходу.
Она выскользнула из дверей и небрежной походкой - лакированные туфли
оскальзываются на ледяных проплешинах, лисья папаха надвинута на глаза -
дамочка в поисках развлечений - прошла по невидимой касательной к кругу
фонарного света, нырнула в машину. Целовались на заднем сиденье с такой
страстью, что женщина-шофер, заглядевшись в зеркальце, чуть не въехала в
жующую пасть снегоуборочного комбайна. Но тут сюжет был разрушен - она
заставила его остановить машину и выйти. Вышла за ним только для того, чтобы
поцеловать в последний раз, оставить номер почты, куда ей можно писать до
востребования, и ошарашить очередной просьбой: во время стоянки поезда в
Пскове выйти и попробовать осторожно разузнать, что стало с прежним
начальником тамошней железнодорожной милиции.
Потом она некоторое время смотрела через заднее стекло, как он
отплывает назад, стоя в распахнутой дубленке (стада вязаных оленей пасутся
на склонах): рука поднята, улыбка блестит в бороде, как вода в лесном
колодце.
Потом ехала все дальше от центра, по темным улицам, тоже улыбаясь,
вслушиваясь в странный покой, наступивший вдруг в мире вечно колеблющихся и
скрежещущих внутренних весов.
Потом отпустила машину неподалеку от старого вокзала, вошла в
аккуратный деревянный домик с двумя светящимися окошками, но вскоре вышла
оттуда в другом пальто, в высоких сапогах, в цветастом платке.
Долго ехала обратно на троллейбусе, время от времени запуская руку в
сумку, чтобы лишний раз убедиться - пленку с шаманом оставила в домике, в
тайнике.
Устало добрела от остановки до своего дома.
Все же остановилась у почтового ящика в парадном, порылась в его
жестяной холодной утробе.
И сама не могла понять потом, чего испугалась больше - шагов за спиной
или собственного сдавленного вскрика, взлетевшего к пыльному лестничному
плафону.


Февраль, первый год до озарения, Париж

1