"Игорь Ефимов. Архивы Страшного суда" - читать интересную книгу автора

Он кивал послушно и обалдело, но она все еще не была уверена в том, что
до него дошло и его можно перевести хотя бы на второй курс, - продолжала
шептать на ходу.
- Улетайте, если не для себя, то ради меня. Мне не нужно тогда будет
прятаться в больнице, подводить друзей... И про эту встречу они не узнают,
если все сойдет гладко... Вы не приехали, значит, я не нужна... То есть не
нужна в данный момент, но могу понадобиться в будущем как приманка для
вас... А это значит: на какое-то время я в безопасности... Во всяком случае
не арестуют до поры до времени... И еще... Сейчас мы зайдем за "Ивана
Грозного" и я суну вам в карман несколько листков... Это что-то вроде
реферата по моей работе... Написано по-английски, так что вы всегда в случае
обыска можете сказать, что это ваши заметки... Увезите хотя бы их - для меня
это будет большим облегчением... Нет-нет, смотрите только на "Ивана". Разве
вам неинтересно, какое лицо бывает у человека, перебившего миллион своих
послушных подданных?...
Они уже почти завершили круг и вернулись к вестибюлю, когда из боковой
двери на них выбежал Илья, то утыкающийся в каталог, то наставляющий на
картины сложенную из пальцев рамку, то списывающий названия в блокнотик.
- Он через два зала... Идет сюда... Кончайте, кончайте...
Сквозь стиснутые зубы английские слова протискивались в таком уже
искаженном виде, что только Лейда смогла понять их. Она притянула голову
Силлерса, чмокнула его в щеку: "Спасибо за все, за адрес, улетайте, даст
Бог - еще увидимся; Ильюша, и ты тоже - завтра домой" - и быстро пошла
прочь, обогнула вливавшийся с грохотом отряд заезжих экскурсантов, исчезла
за колоннами.
Это было так хорошо - снова, после стольких месяцев видеть маму - пусть
хоть ненадолго - такой счастливой, что Илья почувствовал, как комок в горле
начинает рассасываться, как предметы и люди вокруг оборачиваются своей
лучшей стороной. Экскурсанты больше не казались такими стадно-равнодушными,
отбывающими музейную повинность, жара на улице приятно ласкала кожу,
хлорофосный запах с деревьев - последствия газовой атаки на гусениц - улетал
прямо в небо, не достигая ноздрей, зубастый и лохматый Силлерс приветливо
обнимал за плечи, и даже ожесточенное беспокойство на лице тащившегося сзади
шпика могло быть отнесено, скажем, на счет внука или внучки, лежащих дома в
тяжкой вирусной ангине. И в этом состоянии облегчения, довольства, гордости
собой так легко было, отведя симпатичного иностранца обратно на безопасно
утоптанную интуристовскую тропу и попрощавшись с ним (все же без поцелуев
можно было бы и обойтись), - так легко было вернуться к телефону-автомату в
вестибюле, опустить в него скользкий от пота медяк, набрать номер и сказать
весело и непринужденно:
- Ну что, все сортируешь слова? Хрипы, шорохи и стоны? Вырваться не
сможешь? А то я освободился раньше, чем думал, а завтра уезжать. Пошли бы
куда-нибудь или за город съездили... Или домой сначала... Потому что теперь
у меня тоже заноза - хорошо бы вытащить...
- Ого, - сказала Виктория. - Ай да братец. Ай да храбрый. Но уж больно
долго ты собирался. Так что извини - сегодня не смогу. Тут у нас компания,
вечеринка, то да се. Если ночевать не приду, не волнуйся. Вообще же я за эти
дни столько навынималась всяких заноз, хорошо бы и отдохнуть. Целую на
всякий случай, счастливый путь. Кланяйся своим в Таллине.
В обратную, в худшую, в черную сторону все предметы завертелись не