"П.Ефимов, М.Одинец. Что произошло в Венгрии " - читать интересную книгу автора

уже новой, демократической, - он в критические дни октября первым вызвался
возглавить подавление одного из очагов вооруженной контрреволюции а
Будапеште. И первым же, поверив в новый путь к легкой карьере, изменил
присяге. Но ставка Малетера была бита. Белый хортистский конь не пришел к
финишу, и Малетер не въехал на нем в регентский дворец.
Впрочем, такая же судьба постигла и еще одного кандидата в регентское
кресло - старую лису в кардинальской мантии Миндсенти. Этот лютый враг
народной Венгрии снова показал свое омерзительное обличье в тяжкие для
страны дни.
Кардинал Миндсенти был арестован в конце 1948 года за деятельность,
направленную на свержение народной демократии, и отбывал наказание. В
реакционных кругах он давно уже был знаменем помещичье-капиталисти-ческой
реставрации. Когда поднялась мутная пена контрреволюции, хортистская
верхушка и ее зарубежные покровители выдвинули Миндсенти на передний план
как человека, якобы "стоящего над партиями", и как политического
руководителя, способного мобилизовать католическую церковь на службу
фашистскому режиму. 29 и 30 октября на улицах Будапешта уже шла открытая
агитация за "правительство Миндсенти".
В "Белой книге", изданной Венгерским правительством, рассказывается: 30
октября Миндсенти был вывезен из Фелшепетеньского замка и доставлен в
казарму танкового полка, стоявшего в Ретшаге. Организовал это заместитель
командира Ретшагского танкового полка майор Антал Палинкаш, сын одного из
видных представителей контрреволюции 1919 года - маркграфа Паллавичини.
Младший Паллавичини окончил военную академию Людовика и был хортистским
офицером. После освобождения страны он ловко выдал себя за сторонника
народной демократии и сделал вид, будто порвал со своей средой. Он даже
изменил свое имя: Паллавичини стал Палинкашем. Но как только ему
представился случай послужить контрреволюции, он сразу же сбросил маску.
31 октября кардинал Миндсенти прибыл в Будапешт. Шествие было устроено
Палинкашем-Паллавичини. Впереди шла самоходная установка, за ней танк, за
ним следовали военный грузовик, потом легковые машины, в одной из которых
сидел Миндсенти, и, наконец, два броневика. Надрывались колокола...
3 ноября Миндсенти выступил с речью по радио. О народно-демократическом
строе кардинал открыто говорил как о "павшем" строе. Он провозгласил, что
основой "восстанавливаемого порядка" должна стать частная собственность.
"Мой призыв, - сказал он, - не распространяется на другие детали; того, что
я сказал, достаточно". Кардинал не раскрывал "деталей" ликвидации земельной
реформы, "деталей" возвращения владельцам национализированных предприятий, -
он еще не хотел сообщать это народу. Но кардинал все же не обошелся без
угроз. Он подчеркнул, что "законное привлечение к ответственности" должно
произойти "по всем линиям". Это означало не что иное, как объявление общего
похода против борцов за пролетарскую власть.
Выступление Миндсенти не было выступлением частного лица. В это время в
политической и общественной жизни уже появились такие реакционные
организации, как "католическая народная партия", "демократическая народная
партия", "христианский фронт", "союз сердца Иисуса", "христианская
молодежная партия", различные христианские молодежные организации,
"беспартийная хортистская организация бойскаутов" и др. Хортистские
контрреволюционные силы извлекли свои старые знамена и пошли в открытое
наступление, отбросив в сторону другие группы буржуазной реставрации.